Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

Хотя я далеко не самый тихий и безропотный, но стоит мне только начать качать права, все становится только хуже. На меня либо смертельно обижаются, причем на всю жизнь, либо начинают вести себя в сто раз гаже, чем до этого.

Я уже давно понял, что все дело в совокупности качеств, которой обладает каждый индивидуум. Моя внутренняя бесхребетность чувствуется за километр. Представляю, если, к примеру, попросить нашу Тамарку Царькову напялить красную повязку дружинника и выгнать ее в ночь ловить бандитов, причем бесплатно. В лучшем случае облает, а в худшем можно по рылу получить, и будешь всю жизнь потом кругами ее обходить.

А может, дело в возрасте? Да наверняка. Вот постарею, и от меня наконец отвяжутся.

Надька сидела за столом и разглядывала себя в пудреницу. При нашем появлении она не прекратила своего занятия, я немного подождал для приличия, затем опустился на стул и принялся изучать потолок. Много чести перед ней навытяжку стоять. Покладистый Ваня остался в дверях.

— Иван, вы же курите? — то ли с вопроса, то ли с утверждения начала Надька, не замечая меня в упор.

— Надежда Сергеевна! — чувствуя подвох, осторожно повел разговор Ваня. — Я ведь только иногда!

— Да хоть иногда! — надменно произнесла Надька. — Это не имеет принципиального значения.

Надо же, «принципиального»! Надька и принципы — это очень смешно. Интересно, куда она клонит, точно не за здоровый образ жизни решила агитировать.

— А где, позвольте вас спросить, вы курите? — как акула сужая круги, подходила к своей цели Надька. И торжествуя, закончила: — Вы же в гараже курите!

Ну да, в гараже, глупо отрицать. Гараж при отделении был на втором этаже, и скорые в реанимацию въезжали по эстакаде прямо с улицы. Там было официальное место для курения, и для этой цели стояла лавка и ведро для окурков.

— Видите, в гараже! — обрадовалась Надька. — Вот вы там курите, а грязь потом оттуда на своих башмаках по всему отделению растаскиваете!

Нет, посмотрите на нее, опять мы с Ваней крайние. Курит у нас большая часть сотрудников, а грязь, оказывается, растаскиваем только мы. Впрочем, пора бы и привыкнуть.

— Так вот! — уже с непроницаемым лицом произнесла Надька и снова раскрыла пудреницу. — Берите пожарные шланги и хорошенько помойте гараж! Я видела, так санитары в приемном покое делают.

Хотелось мне ей на это возразить, что на то они и санитары, чтоб гараж мыть, да передумал. Все равно у нас санитаров отродясь не водилось. Вся санитарская работа в нашем отделении целиком была на медсестрах. Надька отличалась еще и тем, что реанимационную работу не знала вовсе, и поэтому вечно припахивала так, по хозяйству.

Мы с Иваном немного для порядка почертыхались, поплевались и отправились драить гараж. В любом случае это лучше, чем дружинниками в потемках бегать.

Почти сразу же выяснилось, что тот шланг, который смотанный валялся в нашем пожарном шкафу около ординаторской, никуда не годился. Скорее всего, его забыли просушить те, кто использовал до нас, поэтому он весь прогнил. И как только мы открыли вентиль, из многочисленных дыр в шланге стали стрелять веселые фонтаны, затапливая коридор, ординаторскую и противошоковый зал.

Мы быстро перекрыли воду, но все равно потоп был приличный. Нам было высказано все, что о нас думали, и больше всех досталось, конечно, от Надежды Сергеевны.

— Что же вы не проверили шланг, Алексей Маркович, вот давайте воду теперь собирайте! — сокрушенно качала головой Надька. — Разве же так можно!

Она стояла и всем своим видом показывала, как устала командовать остолопами.

— Я что, по-вашему, дунуть или плюнуть туда должен был, Надежда Сергеевна? — пытаясь хоть как-то отбиться, спросил я. — Как его можно проверить-то?

— Вы как ребенок, Алексей Маркович, честное слово! — с жалостью глядя на меня, печально сказала Надька и отправилась восвояси.

Да, для полного счастья только снисхождения от такой, как она, не хваталo. От злости я пнул ведро, оно красиво подлетело, врезалось в стену гаража и с грохотом покатилось, теряя окурки.

— Вань, согласись, есть что-то забавное, когда шалава разговаривает тоном школьного завуча.

Ваня не ответил, лишь пожал плечами, он никогда не употреблял бранных слов и сильных выражений, особенно в адрес женского пола. То, что Надьку, симпатичную и разбитную сестру травматологического отделения, во время вечернего административного обхода застали за сексом с пациентом, было известно половине больницы. Злые языки поговаривали, что грех этот случился ни много ни мало как с негром. Надьку сразу решили линчевать, а точнее, выгнать с позором, но тут вмешалось мощное лобби в лице многочисленных хирургов, вероятнее всего тоже за оказанные в недалеком прошлом услуги. Они толпами ходили в администрацию и уговаривали Надьку не трогать.