Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

Сам Володька учился на четвертом курсе, на котором и я мог бы сейчас оказаться теоретически. Поэтому он мне был очень интересен, но ни одного слова ни об обучении в институте, ни о медицине в частности я от него не слышал.

Зато с огромным воодушевлением он всегда рассказывал и даже показывал, как и чем шарахнуть человеку по кумполу, чтобы причинить этому венцу творения стойкое расстройство здоровья. Вполне достойное хобби для будущего врача. Вот и сейчас та же тема.

— Пацаны, я вам так скажу, с ножом пусть фраера ходят! Менты повяжут — устанешь доказывать, что не при делах! А я теперь, особенно если один в новое место собираюсь, толстую цепь вместо ремня ношу!

Володька даже привстал, показывая всем желающим, как именно нужно протаскивать цепь сквозь петли джинсов.

— Вот если так крепить, то и во время бега не соскочит, и вытащить можно на раз. И тогда или по ногам, или по башне. По башне лучше, тут, когда с таким замахом… — он показал, с каким, — удар как ломом получается. Хребет в трусы осыплется, гарантирую!

Володя Цурканов был родом с Урала и, судя по всему, там провел трепетное детство и романтическую юность.

Словно услышав меня, он произнес, резюмируя:

— Хотя что я тут вам втираю, у вас жизнь в Москве как на курорте. Пацаны не беспредельничают, да и менты не особо гоняют! Даже завидно!

За это решено было выпить. Володька стал разливать, но я тут же накрыл свой стакан ладонью. На это они так с Ваней завыли, что я опять дал слабину. Хотя и правда, больных нет, Кимыч храпит, Щеглова, если что, и позвонит, и прикроет. Теплый разбавленный спирт немедленно был запит теплым противным кефиром. А хорошо пошло.

Видел бы сейчас Александр Семенович Бронштейн, как я лечу свою язву, он бы за меня порадовался!

Тем временем начался следующий боксерский поединок в более тяжелой весовой категории.

Дрался опять наш боксер, но на этот раз с поляком, которому уже с начала первого раунда пришлось несладко. Он пропустил несколько тяжелых ударов с дистанции, а потом еще и левый крюк схватил в челюсть, отчего его заметно болтануло, а перед гонгом наш боксер поймал его на встречный вразрез, и поляк мигом сел на пятую точку.

Рефери принялся отсчитывать, поляк хоть и тяжело, но поднялся, тут и гонг прозвучал.

— Вот это грамотная работа! — восхищенно начал Володька. — До конца боя поляк не достоит, гадом буду!

В этот момент показали угол нашего боксера, тот сидел на табуретке, а тренер махал перед его лицом полотенцем.

— Пацаны, глядите, обычный с виду парень, даже рыхлый немного, типа Вани нашего! — Володька подмигнул Ивану. — А в торец зарядит — сливай воду!

Тут Ваня вдруг поднялся, утер с усов кефир и с какой-то незнакомой мне прежде блатной интонацией произнес:

— Я хоть и не боксер, но тоже, если в торец заряжу, мало не покажется!

И с силой пихнул Володьку, который к тому моменту, почуяв неладное, успел вскочить со стула. Зазвенела посуда, один стакан упал и покатился.

Вот черт! Только этого не хватало. Комнатка была тесная, не развернешься, я начал их растаскивать, а они в этот момент пытались дать друг другу по физиономии, но их удары не достигали цели, потому что все приходились по мне. Вдобавок они оторвали рукав у моего халата. Я было попытался призвать на помощь свое каратистское прошлое, но в узком пространстве, да еще когда мы все сплелись клубком, особенно ногами не помашешь.

Мы еще пихались так с минуту, но, видя сложившуюся патовую ситуацию, медленно и осторожно расцепились.

— Да, Ваня, ты, я вижу, помахаться любишь! — с неподдельным уважением сказал Володька, как только отдышался. — Молоток!

У него явно улучшилось настроение, видимо, он почувствовал себя очень уютно, как будто находился сейчас на своем, известном давними гуманистическими традициями, Урале, а не в инфантильной и выхолощенной Москве.

Мы присели и закурили. За всей этой баталией поляк успел продуть нокаутом, но это нам показали только на повторе в замедленной съемке.

Некоторые считают, что в больнице скучно работать. Какая глупость! Вот у нас просто удивительный сегодня день, сколько всего интересного произошло. И выпили, и поспали, и опять выпили, и снова вздремнули, и в гости сходили, и там добавили, потом в морг отправились, а там не только выпили, но и подрались. Эх, будет что детям нашим рассказать!

Тем временем Володька с Ваней решили выпить уже на брудершафт. Причем эти новоиспеченные братья мне даже не предложили. Затем они устроили, на этот раз на свежем воздухе, драку понарошку. А потом, когда Цурканова сморило, я все-таки убедил Ваню вернуться в отделение.

Мы выволокли каталку на улицу и через пару минут уже везли ее по эстакаде к нам в гараж. Тащиться по подвалу нам не захотелось из-за внезапно нахлынувшего приступа клаустрофобии. Было больше двух часов ночи, когда мы, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Кимыча, прокрались в отделение, а каталку оставили в гараже, а то уж больно гремела.

Ленка Щеглова, увидев нас, мой оторванный рукав, поняла все без слов и, усадив нас на кухне, стала поить чаем.