Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

— Блок пустой, а Волохов уже в ординаторской! — сообщила она. — Его Борис Львович полчаса назад на кресле-каталке привез! Давайте чешите спать, авось утром все уляжется. Я вам уже постелила. Только Маринку не разбудите, охламоны!

Ленка, она всегда человеком была.

Не дожидаясь Ивана, я тихонько, на цыпочках прошел в сестринскую. На кушетке спала Маринка Бескровнова. Двуспальная софа была разложена и заботливо застелена. Я снял рваный халат, лег на софу к стенке и тут же отключился.

Лучше бы я этого не делал!

* * *

Поговорим про сон. То, что сон в жизни человека занимает невероятно важное место, знают все. Человек на сон тратит уйму времени и делает это мало того что с постоянством, но часто помимо своей воли. Вместе с тем люди иногда заставляют себя спать. Также заставляют себя не спать. Человека можно ввести в состояние сна наркозом или гипнозом. Также человека из этого состояния можно вывести, то есть просто разбудить, а в случае наркоза или гипноза прекратить их действие.

Сну посвящены тысячи произведений живописи, литературы, кинематографа, философские работы, научные исследования, всего и не перечислишь.

Сон часто окутан мистической тайной, сон обладает могучим целебным действием, он восстанавливает силы, здоровье, а спящий человек, наоборот, представляется слабым и незащищенным.

Эпитетов у сна хватает. Сон бывает тревожным, сладким, детским, вещим, страшным, глубоким, легким, цветным, дневным, плохим, беззаботным, мертвым и еще бог его знает каким.

Многие культуры и религии даже смерть относят к частным проявлением сна.

Сон — это то, чего мне так не хватало долгие годы в молодости. Он для меня был важнее еды, развлечений и даже денег. Во всяком случае, деньги имели конкретную цену, а вот сон в реанимации не продавался. У нас его можно было либо заслужить, либо обменять на что-то тоже весьма важное.

Я частенько включался в подобные обмены, но неоднократно по молодости оказываясь в дураках.

Когда меня сейчас спрашивают, чего мне больше всего хотелось в пору юности, я честно отвечаю — выспаться!

Много лет назад в одной ночной телепередаче выступал профессор-невролог, крупный специалист по сну. Среди прочего он сказал одну интересную вещь. Ни одно ночное бдение не проходит бесследно для организма. Последствия разнообразны и неизбежны. Одна бессонная ночь требует не менее двух недель абсолютно спокойной и размеренной жизни.

Две недели полного покоя за одну бессонную ночь!

Бесстыжая Надька лепила нам, молодым, по четырнадцать суточных дежурств в месяц, прекрасно зная при этом, что часть из них не будет оплачена. Смену мы заканчивали не в девять утра, как полагалось, а нередко в обед.

— Вы же хотите стать врачами, — цинично заявляли нам. — Вот вам возможность проявить себя!

Те пару часов рваного сна, которые далеко не каждое дежурство нам доставались, всегда вызывали безумное раздражение начальства. Придумывались разнообразные запреты и поводы, чтобы украсть у нас и это немногое.

Доходило до того, что сестринская частенько запиралась на ключ, и тогда каждое утро устраивался допрос, не спал ли кто-нибудь несанкционированно, например, на каталке для транспортировки мертвецов.

Сон на дежурстве совсем не похож на сон обычный. Даже не потому, что он, как правило, очень короткий, поверхностный и тревожный, как у дикого зверя. Сон на дежурстве — как еда без запаха и вкуса. Часто от него еще больше усталости, чем от поддерживаемого усилием воли бодрствования.

Профессор, специалист по сну, почему-то ничего не сказал о пробуждении. А ведь этот момент очень важен. Хотя что здесь скажешь нового? Открыл глаза, потянулся, сел на кровати, нашарил тапочки, надел халат, зевнул, пошел в ванную, сполоснулся. Вышел из ванной, прошел на кухню, рассеянно выглянул в окно, опять потянулся, открыл холодильник…

Многие годы просыпался я куда динамичнее.

Дверь в комнату, где стояла кушетка, на которой я спал, распахивалась мощным пинком, раздавался требовательный и громкий окрик, и одновременно включался свет.

Я подпрыгивал, как от разряда дефибриллятора, успевая заметить, что в коридоре с грохотом проносится каталка с окровавленным месивом. Раньше чем мне удавалось сообразить, что со мной и где сейчас нахожусь, я уже стоял рядом с этим телом, руками уже в ней, этой каше из плоти и костей, срезая обрывки одежды, все перемазанные землей, кровью и рвотой…

Думаю, тот профессор из телевизора и не знает про такой плавный переход от грез к действительности.

Когда ночь проходила спокойно, меня будили деликатнее. Как правило, просто открывали дверь и громким голосом сообщали, мол, вставай, Леша, пора работать. Некоторые что-то добавляли ласковое, по своему вкусу. Например, Таня Богданкина неизменно требовала: «Хватит дрыхнуть, Моторов, сволочь!» И всем казалось, что, выходя, они просто обязаны изо всех сил садануть дверью. А особо паскудные, те еще и вовсе распахивали дверь в коридор, а там включали яркий свет. И будили на двадцать минут раньше.