Шестая загадка

Она повернулась на кресле к компьютеру и открыла файл с длинным списком имен, который сравнила с газетными вырезками, по-прежнему лежавшими перед ней на столе. Это заняло пять минут. Все они были там: Леви, Абекассис, Маром, Веславская и Агарь Гусман.

– Нет только Аталии Айзнер.

– Она была первой, – объяснил я. – По-видимому, мысль продолжить начатое пришла к нему после первого преступления. Обычно серийные убийцы так и действуют. В первый раз ими движет неосознанное стремление. В дальнейшем они пытаются снова испытать те же ощущения и воспроизводят обстоятельства убийства до мельчайших деталей.

Она сделала глубокий вдох, а потом принялась выталкивать воздух маленькими порциями, словно делала упражнение на релаксацию по методике тай-чи. Это не очень ей помогло.

– Эти женщины доверяли мне, полагались на меня.

– Откуда вы могли знать?

– …А теперь у меня такое чувство, как будто я ему помогала.

Под геологическими пластами эмоций своей очаровательной собеседницы я уловил нечто напоминающее удовольствие. Она прямо-таки наслаждалась своей причастностью к трагедии. Я хотел было разозлиться, но не смог. Это в человеческой природе. Все гнусности – в человеческой природе.

– У вас есть поименный список?

– Да.

– Кто имеет к нему доступ?

– Кто угодно. При входе лежит стопка листков с именами и адресами женщин, присоединившихся к нашей ассоциации. Если хотите, можете взять себе один. Любой желающий может.

– Разве женщины не настаивают на защите своих персональных данных?

– А зачем? Они же не делают ничего плохого. Мы работаем по тому же принципу, что «Анонимные Алкоголики». Только без анонимности. Одна из наших целей – побуждать женщин к общению, чтобы было кому позвонить и у кого попросить о помощи, если тебе плохо. Также мы регулярно собираем группы поддержки с открытым участием.

– Интересная идея.

– Какая именно?

– Что от мужей нужно избавляться, как от вредной привычки.

– У нас есть и отцы-одиночки. Мы не делаем различий по половому признаку.

– А в группах поддержки есть мужчины?

– Больше нет. Поначалу я не возражала. Но они чувствовали себя неловко, да и девочки при них стеснялись свободно высказываться.

– Есть шанс, что вы узнаете кого-нибудь из этих мужчин?

– Вряд ли.

– У вас здесь есть видеомагнитофон?

– Да.

Это был старый «Зенит», присоединенный к телевизору с экраном в двенадцать дюймов. Я вставил в аппарат кассету с записью пожара в торговом центре Лода и дважды ее прокрутил.

– Мужчина в черном не кажется вам знакомым?

Она изо всех сил напрягала память, но ее усилий не хватило.

– Не знаю, – призналась она.

Я принялся собирать свои вырезки, когда она резким, почти грубым движением накрыла их ладонью.

– Кто еще в курсе этого дела?

– Те, кому положено.

– А полиция?

– И полиция.

– Тогда что вы здесь делаете? Почему с вами не пришли человек пять полицейских?

А у этой тетки, сказал я себе, котелок варит.

– Чтобы вас опросить, им потребовался бы ордер, а его не получить, если не открыто отдельное дело.

– А вы?

– А я пришел просто поговорить.

Она уставилась на меня и по некотором размышлении решила, что я ей определенно не нравлюсь.

– Если кто-то убивает детей матерей-одиночек, они должны об этом знать.

– Есть небольшая вероятность, что одна из девочек до сих пор жива.

– И?

– Если эта история просочится в прессу, он ее убьет.

– Откуда вы знаете?

– А что вы сделали бы на его месте?

– Если он добыл все имена из моего списка, я обязана сообщить об этом остальным матерям. Нельзя сидеть сложа руки!

– А что вы скажете матери той девочки, которая еще жива? Что вы убили ее дочь потому, что не могли сидеть сложа руки?

– У меня есть обязательства перед этими женщинами. Я не могу скрывать от них такую информацию.

«Обязательства, – подумал я, – это кодовое слово для тех, кто лезет в чужие дела».

– Дайте мне несколько дней.

– Сколько?

– Три дня должно хватить.

– А что потом?

– Или я его поймаю, или это будет уже неважно.

Я уже был дома и допивал вторую чашку кофе, когда позвонил Крайник. Насмешливый тон придавал его речи какой-то легкий акцент. Не иностранный, нет, но его голос звучал с особой напевностью, характерной для религиозных евреев, привыкших повторять тексты трехтысячелетней давности.

– Ширман, ты когда-нибудь слышал поговорку: «Без труда не вытянешь и рыбку из пруда»?

– Конечно.

– Так вот, между нами, это полная чушь.

– Ты нашел то, что я просил?

– Приезжай к двенадцати на кладбище и спроси рабби Яакова Штейнберга. Скажешь ему, что ты от рабби Цорефа из Бней-Брака.

– Кто это – рабби Цореф?

– Порядочный раввин, я с ним уже говорил.

– А легенда?

– Найдешь ее на первых полосах сегодняшних газет. Тебя зовут Шломо Шарон, ты строительный подрядчик из Рамат-ха-Шарона. Твой сын, Рани Шарон, вчера разбился на мотоцикле в Индии. Похороны завтра. Ты хочешь купить место на кладбище рядом с его могилой, для себя и для своей жены.

– А настоящий Рани Шарон?

– Его похоронят в кибуце Маргалит. Об этом нигде не сообщается. Семья не хочет, чтобы на церемонии присутствовали посторонние люди.

– И что ответит мне Штейнберг?