Шестая загадка

Я прошел за ней в захламленный кабинет. Она сунула мне в руки брошюру своей ассоциации, озаглавленную «Ты не одна», и вернулась к телефонному разговору с какой-то женщиной, которую тоже через слово называла «дорогушей». Потратив семь минут на изучение брошюры, я понял, что Ханна Меркман, собственно, и есть Женская ассоциация взаимопомощи. Она основала ее в середине восьмидесятых, чтобы помочь таким же, как она, матерям-одиночкам в борьбе против государственного аппарата (если верить брошюре – «религиозно-шовинистического, управляемого мужчинами, в интересах мужчин и по мужским правилам»). Отдельная страница посвящалась объяснению преимуществ гражданского суда над судом раввината в том, что касалось получения алиментов; дальше шли советы и рекомендации от различных групп поддержки и адвокатов, специализирующихся на семейном праве. На задней обложке красовалась ее фотография с сыном, мрачного вида пареньком, который выглядел так, будто в кадр его затащили силком. Ханна Меркман закончила разговор обещанием перезвонить собеседнице вечером и, не дав себе труда перевести дыхание, повернулась ко мне:

– Итак, дорогуша, чем я могу вам помочь?

Я достал листовку, полученную от Марины Веславской, и положил перед ней на стол. Она взяла ее двумя пальцами.

– Это ваше?

– Да. Но я не могу точно сказать, к какому времени она относится. В год я печатаю и раздаю больше пяти тысяч таких листовок. Почему вас это интересует?

– У вас есть адреса рассылки?

– Э нет, так дело не пойдет. Если вам нужны ответы, я должна знать, почему вы задаете мне эти вопросы.

Я обратил внимание, что слово «дорогуша» из ее речи испарилось.

– Я полагаю, что некто воспользовался вашими списками в преступных целях.

– Целях какого рода?

– Это имеет значение?

– У меня было несколько случаев, когда отцы пытались разыскать своих детей, чтобы отобрать их у матери. Я отказываюсь им помогать.

– Даже если суд постановил, что ребенок должен остаться с отцом?

Она решила, что раскрыла меня. Я не стал ее разубеждать.

– Суды могут ошибаться.

– А вы нет?

– В мире достаточно мест, где помогают отцам. Я – на стороне матерей.

– И неважно, правы они или нет?

Она улыбнулась, явно получая удовольствие от спора.

– Позвольте мне тоже задать вам вопрос. Что бы вы почувствовали, когда узнали, что женщина стала боевым летчиком?

– Не вижу в этом проблемы.

– А слесарем-водопроводчиком?

– Как-то не думал об этом, – в свою очередь улыбнулся я.

– Представьте себе: вы вызываете слесаря, чтобы починить канализационную трубу, а к вам вдруг приходит двадцатипятилетняя девушка. Что вы сделаете?

– Вызову слесаря.

– Именно это я и имею в виду. У каждого из нас свои предрассудки. Вопрос только в том, насколько они глубоки.

– По мне нельзя судить обо всех. Лично я считаю, что женщины нужны только для секса и чтобы еду готовили.

Она не оценила моей тонкой шутки.

– Если вы хотите получить от меня информацию, вам придется рассказать мне, как вы намерены ее использовать.

– У меня есть список из шести матерей. Мне необходимо знать, фигурируют ли они в вашей рассылке.

– А если да?

– Больше ничего.

– Они что-то натворили?

– Нет. Они жертвы.

– Изнасилования?

– Похищения.

– Не может быть! Если бы кто-то похитил шесть моих матерей, я бы об этом знала.

– Никто не похищал матерей.

Она удивленно подняла брови.

– Если вы кому-нибудь об этом расскажете, жизнью клянусь, я выдвину против вас обвинение в соучастии в убийстве. От шести до восьми лет, даже с учетом досрочного освобождения за хорошее поведение.

– Вы мне угрожаете?

– Да.

– Я вас поняла.

– Похитили их дочерей.

В первое мгновение она решила, что я снова шучу, но, взглянув внимательнее мне в лицо, передумала и начала что-то говорить, впрочем, вскоре умолкла и лишь потрясенно качала головой. Я достал свою папку и одну за другой выложил перед ней газетные вырезки. Через десять минут она уже сидела с вытаращенными глазами и кулаками, сжатыми так крепко, что побелели костяшки пальцев.

– Почему никто об этом не знает?

– Это тянется уже двенадцать лет. Шесть похищений с интервалом в два года. За это время в стране многое произошло. Убийство Рабина, пять избирательных кампаний, две интифады. Новости у нас не держатся дольше пары дней.

– У меня есть связи в прессе. Я могу сообщить журналистам.

– Ни в коем случае. Это может привести к тому, что убийства участятся.

– Как он выбирает своих жертв?

– С чего вы взяли, что это мужчина?

Она наконец позволила своему отвращению к мужскому полу вырваться наружу:

– Проверьте статистику, господин Ширман. Все гадости в этом мире – дело рук мужчин, от атомной бомбы до группового изнасилования.

– То есть вы мне поможете?

– Откуда он знает, где искать жертв?

– Именно поэтому я и спросил, есть ли у вас адреса рассылки.

Когда до нее дошел смысл моих слов, она принялась так часто моргать, что я уж испугался: не хлопнется ли она в обморок.

– Вы думаете, что он находит их через меня?

– Именно это я пришел проверить.