Шестьдесят смертей в минуту

Девяткин появился через десять минут, включил верхний свет и настольную лампу, разложил перед собой какие-то бумажки. Он весело посмотрел на подследственную, отметив про себя, что трое суток, проведенных в изоляторе, старят женщину на десять лет, не меньше, поинтересовался, нет ли жалоб, и, не дожидаясь ответа, сказал:

– Обычно жалобы начинаются, когда из нашего маленького изолятора человека переводят в настоящую большую тюрьму. У нас кормят прилично, конвой не бьет, сокамерники не обижают. В Бутырке условия хуже. Впрочем, человек ко всему привыкает. Курить хочешь?

– Сам травись, умник. А потом сходи к врачу. Пусть он тебе очки посильнее выпишет, тогда увидишь на моем лице два синяка и еще один на скуле. Со мной сидят три бабы, похожие на мужиков. Две – убийцы, третья принимала участие в разбоях. Садисты чертовы, сволочи!

– Можете написать жалобу, – сухо проговорил Девяткин. – Но для нашего изолятора это случай нетипичный.

– Я жалобу напишу, а ты ею подотрешься? Спасибо, воздержусь.

– Ну, зачем же так грубо?

– Какой нежный мент попался… Наверное, в свободное время ходишь в ботанический сад цветочки нюхать?

– Людмила, я не устаю повторять, что человек – сам кузнец своего счастья…

– Ты это рассказывай знаешь кому? Сопливым девчонкам с умственными отклонениями. Если есть что добавить, давай по теме. И в телеграфном стиле. Если нет, отправляй обратно в камеру.

– Вам предъявят обвинение по серьезной статье: хранение оружия и боеприпасов. По опыту знаю: судьи намотают пять лет. Молодость и красота останутся за колючей проволокой. И ради кого впрягаться? Ради человека, который тебя предал? Жора Тост разболтал о себе много лишнего. А потом испугался, что ты узнала нечто очень важное, то, чего знать не должна, и, может быть, станешь его шантажировать или ментам сдашь. Вот и прислал по твою душу старого приятеля, трижды судимого Варакина. Мы дежурили у дачи, хотели с Тостом поговорить. Короче, чудо спасло тебя от пули.

– Не загибай, мент. Я на эти сказки не куплюсь. Что у нас с Жорой было, то было. Это наши дела. Кто в кого на улице стрелял, я не видела. Рано или поздно адвоката ко мне пустят, и любой приготовишка из юридического института докажет, что того оружия я в глаза не видела. Дом, где его нашли, не мой, даже арендован другим человеком. Моих пальцев на том пистолете нет. Все. Точка. И до свидания.

– Я думал, ты домой торопишься.

– Ничего, мент, я уж лучше посижу, дождусь, когда дадут адвоката и освободят подчистую. А на будущее запомни: я своих близких людей, как пустую посуду, не сдаю.

– Уже запомнил, – кивнул Девяткин и неожиданно заявил: – Что касается эпизода с хранением оружия и боеприпасов… Возможно, ты права, и доказать в суде, что ты держала на даче пистолет, помповое ружье, да еще и боевую гранату, будет… совсем непросто. И пальцев твоих на оружии нет. Поэтому мы это обвинение предъявлять не станем.

Зенчук настороженно взглянула на Девяткина, понимая, что теперь надо ждать большой гадости, и сказала:

– Значит, отпускай.

– С этим успеем, – усмехнулся Девяткин. – Послушай историю, занимательную и в какой-то степени поучительную. Действие происходит в наше время в нашем городе. Так вот, жила-была одна симпатичная женщина, которая полюбила нехорошего мужчину. А вот взаимности не наблюдалось. Мужчина играл в карты, иногда спускал все, что заработал неправедным трудом. У своей подруги, бывало, кольцо с камушком возьмет или цепочку золотую – и с концами. А наша героиня его любила и так хотела замуж, что решила не рассказывать кавалеру о своем ребенке. Мальчик хороший, крепкий, зовут Илья, живет вместе с престарелой матерью нашей героини в Раменском. И женщина, работая парикмахером в Москве, тайком от сожителя ездила к сыну пару раз в неделю.

– Чего ты лепишь? – с ненавистью посмотрела на Девяткина Зенчук. – Моя личная жизнь тебя не касается.

– Подожди, я сказку еще не закончил. Так вот, однажды наша женщина влипла в скверную историю. На съемной даче нашли пакетик с ее «пальчиками», а в нем – тридцать пять грамм афганского героина. Это триста пятьдесят доз. Да, на оружии «пальцев» не было, но на пакете были. Он принадлежал любовнику женщины, тому самому нехорошему мужчине, который в карты проигрывался. Жора умеет прятать ценные вещи, поэтому при первом обыске дурь не нашли. Произвели второй обыск – и в дровяном сарае обнаружили рабочую рукавицу, свернутую трубочкой. Ее засунули в поленницу дров. В рукавице – пластиковый пакет с героином. Вот такие дела. Любовник смылся. Но кому-то надо ответить за хранение наркотиков в особо крупных размерах… А из кандидатов у нас – только ты.

– Не лепи понты! Съезди в какую-нибудь «дурку» и расскажи эти басни местным идиотам. Я пока еще не спятила.