Шестнадцать способов защиты при осаде

Итак, я даже не умер, а все семь вражеских требушетов оказались выведены из строя, и когда Нико с ребятами пришли оценить нанесенный ущерб – стоп, я забегаю вперед. Вернемся к моменту, когда мы с капралом прикончили выпивку и я спросил – немного боясь того, что могу услышать, – где Нико и насколько повреждена стена. Капрал Сцевола сказал мне, что Нико во время атаки находился в центре Города, на лесопилках. Конечно, где ему еще быть – я сам послал его туда с поручением, только забыл об этом начисто.

Он трудился на стене, и там я его и застал, когда нашел силы дотащиться туда. Увидев меня, Нико пришел в ужас.

– Ты почему не в постели? – спросил он.

– Даже не начинай, – оборвал его я. – Что у нас по положению?

Нико передал мне все, что вызнал у Артавасдуса, который был на стене в момент начала бомбардировки – в пяти башнях от того места, где стоял я. Как только с неба посыпались камни, он побежал вдоль зубцов, останавливаясь только тогда, когда кусок камня прострачивал дорожку в паре шагов от него. На его месте я или любой нормальный человек прыгнул бы после такого в укрытие, придерживая портки, но Артавасдус не был бы Артавасдусом, если бы не остался там – внимательно наблюдать и делать заметки. Он быстро сообразил, что враг пытается пробить брешь, чтобы проникнуть внутрь. Но камни, ударившиеся о нижнюю часть стены, просто отскочили, причинив лишь незначительный ущерб. Лишь те, что угодили выше, в парапет, оставили серьезные повреждения – ведь стена была укреплена только снизу. Таким образом, в реальных боевых условиях требушеты могли разрушить парапет и зубцы, но не могли ничего пробить. Как только Артавасдус понял это, он перестал беспокоиться. Всего с семью машинами врагу потребовалось бы очень много времени, чтобы нанести значимый урон и пробить оборону; единственной же позицией противника, где требушеты были бы в безопасности от наших катапульт, оставался этот проклятый холм. Короче говоря, если требушеты не смогут пробить стену настолько, чтобы впустить солдат, самое большее, чего они смогут добиться, – на какое-то время попортить жизнь некоторым из нас.

Такова была история Артавасдуса, пересказанная мне Нико, которому, похоже, и в голову не приходило, что есть что-то удивительное в человеке, стоящем неподвижно и прямо как сосна во время обстрела тяжелыми каменными снарядами, – при условии, что он занят полезными наблюдениями, из которых будут извлечены ценные выводы. Таковы имперцы – именно поэтому я не могу их по-настоящему ненавидеть, хотя они разоряют и насилуют землю и считают подобных мне мусором. Есть старое выражение, клич всех восстаний рабов, протестов и социальных войн: черви земли против львов. И да, робуры – хищники, полагающие своим правом калечить и убивать, и если они что-то дают взамен, то ненамеренно, как перепадает падальщикам что-то от львиной добычи. И все же, если выбор стоит между львами и волками, лисами, шакалами, – я всегда выберу львов. То, что они делают, не имеет оправдания – но у них есть стиль.

Итак, на чем мы остановились? Паника закончилась. Требушеты уничтожены, стена до сих пор стоит, я жив, Фаустин взял на себя управление Городом. Катастрофа, то есть взрывное устройство замедленного действия, готовое вот-вот разорваться. Как Бог даст, он пытался вести дела правильно. Ему хотелось увидеть на моем лице благодарное (может быть, восхищенное даже) выражение, когда я приду в себя; чтобы первое, что я услышал, – злодей, напавший на Айхму, уже в тюрьме, ждет суда и казни. Поэтому Фаустин велел кому-то из городских часовых – часовых, вы только подумайте, – отправиться к «Собачьему дуэту» и там разобраться, кто виноват. Излишне говорить, что, когда они туда добрались – никого уже не было, кроме самой Айхмы, врачей и сестер, которых Синие посадили смотреть за ней. Часовые надавили на докторов – но те, как выяснилось, прибыли на место сильно позже, то есть не могли ничего такого увидеть и услышать. Тогда люди Фаустина, храни их Господь, разбудили впервые с тех пор нормально уснувшую Айхму и спросили у нее. Само собой разумеется, она им ничего не сказала, и они пригрозили ей тюрьмой за препятствование правосудию, после чего она велела им убираться куда подальше. Не найдя ничего лучше, они кинулись в штаб Синих и начали просто арестовывать кого попало. Конечно, такой произвол чуть не привел к бунту, и лишь невероятная выдержка Синих, их общественный дух и личное вмешательство самого Арраска помогли часовым уйти живыми – пусть и слегка потрепанными.

Фаустин тогда понял, что избрал неверный курс. В чем именно пролетел – не понял, но общее направление ветра уловил. Сменив тактику, он объявил награду тому, кто сдаст преступника, – пять тысяч гистаменонов. За час набралась сотня свидетелей, клявшихся и божившихся, что всё видели своими глазами… всё в таком духе. Пока Фаустин был занят разбираясь с этими идиотами, к нему пришел человек из Зеленых, действительно бывший там, и назвал настоящее имя – Солиспер.