Шестнадцать способов защиты при осаде

«Уж больно этот парень хорош в своей истории — и язык у него подвешен на зависть, он умен, изворотлив как угорь, слишком владеющий ситуацией, чтобы это было достоверно, и всегда у него в рукаве какая-то хитрость и нужные слова. Что ж, мне плевать. Это моя история, и если я хочу показаться настолько крутым, насколько это возможно, почему нет? Через сто или тысячу лет кто будет знать, как оно было на самом деле? Я сделал, что мог, и никто особенно не потрудился меня поблагодарить тогда. Я потрудился все это записать и сохранить, чтобы деяния и страдания и т. д… По трудам и честь.

Так или иначе — даже мне наглости не хватит обвести тебя вокруг пальца сейчас, в этот самый момент, перед лицом кораблей, с которых вот-вот на берег сойдут силы врага — и убьют всех, за кого я сражался. Я не стану выставлять себя в выгодном героическом свете, не обыграю все так, чтобы ты подумал обо мне хорошо. Только представьте, как я стою на причале, готовый совершить предательство в обмен на собственную никчемную шкуру, — и не смейте, заклинаю, не смейте меня в этот момент жалеть.

42

Лодка стукнулась о каменный причал, и из нее выбрался человек в красной тунике, с блестящим шлемом на голове. Я уставился на него. У него была синяя кожа.

Он огляделся, затем подошел ко мне.

— Где все? — спросил он. — Ты кто такой, черт возьми?

— Я Орхан, — представился я, — а ты кто?

Он вздохнул.

— Кто в Городе главный? Приведи мне его.

— Это я.

Он смерил меня полным презрения взглядом человека усталого и занятого.

— Я — хочу — пообщаться — с главным, — медленно произнес он. — Понимаешь?

— Я Орхан, — повторил я. — Полковник Имперских инженерных войск. А ты кто такой?

Он открыл было рот, потом — снова закрыл. Вспомнил, наверное, что есть такой млеколицый в Городе, которому доверили инженерные войска, — и куда только катится мир?

— Адмирал Ауксин, Шестой флот. Бога ради, возьми себя в руки. Что с тобой такое?

43

Я просто плакал. Навзрыд. Слезы катились по моему лицу каким-то нескончаемым безумным потоком, и мне это самому не нравилось. Кое-как я отчитался перед Ауксином — самым суконным военным языком, на какой только был способен. И когда весь запас слов и сил исчерпался, я просто застыл на причале как аршин проглотив.

Ауксин окинул меня внимательным взглядом.

— Значит, Великая Печать у тебя, — уточнил он.

Я достал регалию из кармана и протянул ему. Он чуть вздрогнул, как если б от нее скверно пахло.

— Боже милосердный, — только и вырвалось у него. Потом, думаю, Ауксин вспомнил о том, что является адмиралом Имперского флота, и взял себя в руки.

— Город подвергся нападению? — спросил он.

Я сначала просто кивнул, а потом — счел нужным пояснить:

— На него нападают прямо сейчас. Силы врага пытаются прорваться за стену.

Еще один кивок. Я видел, как Ауксин пытается решить, верить мне или нет.

— На моих кораблях девять тысяч солдат, — сказал он, помолчал немного, после чего спросил: — Нужно ли?..

Я вспомнил, что являюсь фактическим главнокомандующим, и ответил:

— Да.

— Отлично. — Ауксин мгновенно преобразился, как боги в легендах: вместо усталого мужчины средних лет в красной накидке передо мной стоял огненный столп. Тут же, по первому зову, рядом с ним материализовались младшие офицеры штаба. Он рявкнул приказ, они повернулись и побежали. Позади него я видел швартующиеся корабли. Ну вот и все. За дело взялся настоящий профи. Мне только и оставалось, что уйти.

— Куда это ты собрался? — окликнул меня адмирал.

Странный вопрос.

— Я тебе нужен? — спросил я, обернувшись.

— Вы командир, — грозно пробасил Ауксин. — Разве не это вы мне только что сказали?

Тупой млеколицый, наверняка подумал он, но вслух не сказал.

— Ты — старший офицер. На кораблях — твои люди.

— Это так не работает. — Он был на волосок от того, чтобы потерять самообладание. — Вы что, не понимаете цепь командования?

Слишком много для одного дня.

— Не понимаю, — сказал я. — Я строю мосты.

Пока я шагал прочь, он что-то орал мне вслед, но я не остановился.

44

Мне сказали, что осада повисла на волоске. Конечно, моряки Ауксина переломили ход событий и худо-бедно спасли положение, но не раньше, чем враг сокрушил эхменской буровой машиной пятьдесят ярдов Северной стены, прорвался внутрь и захватил контроль над половиной Старого города. На защиту Сенного рынка были брошены огромные силы. Синих перебили всех до единого; Зеленых постигла бы ровно та же участь, не вмешайся с контратакой Ауксин. Объединенными усилиями врага удалось загнать на Ипподром, и, как только ворота были закрыты снаружи, адмирал приказал своим людям поджечь комплекс. Уж много лет нам твердили о том, что Ипподром — смертельная западня, ждущая своего часа катастрофа скорого приготовления: изобилие старых деревянных скамей и половиц, брезентовые навесы, пристройки из шпона, держащиеся на одних только хлипких гвоздях, потертых канатах и добром слове. Твердили — и не обманывали: полыхало так, что страшно было смотреть. Пара сотен рассредоточившихся по городу солдат противника попытались сдаться, но Зеленые вырезали их прежде, чем люди Ауксина смогли помешать им.