Шестнадцать зажженных свечей

Ребята во все глаза смотрели на старика. Дуля подошел к макету многомачтового парусника, стоявшего на шкафу, спросил:

— На таком корабле вы тоже плавали?

— Ходил, — сказал старик. — На каких только я не ходил… А это учебный парусник. Я его еще курсантом осваивал, чуть постарше вас был… Вот нашел описание нашего «Меркурия», чертежи и сделал макет.

— Сами? — с интересом спросил Дуля.

— Вместе с Виктором, внуком моим.

— Да я только так, — сказал Очкарик, — Это подать, то подержать.

— Мне бы чертеж, — насупил брови Дуля, — я бы запросто.

— Витя, — Владислав Константинович повернулся к внуку. — Дай-ка мне вон ту книгу, ты знаешь.

Очкарик взял с книжной полки старую, толстую книгу, подал ее деду. Владислав Константинович стал листать внушительный том, замелькали схемы кораблей, парусников, чертежи, фотографии судов.

— Посмотри на эту схему, — сказал старик Дуле. — Яхта простейшего типа. Вот описание и чертежи. Материал и инструменты у меня есть. Сделаешь?

Дуля стал с сосредоточенным видом рассматривать чертеж, подумал немного и произнес довольно нахально:

— Сделаю!

— Ну и трепач ты, Дуля! — засмеялась Лена. — Чего мозги-то пудришь?

— Сказал, сделаю — и сделаю.

— Давай вместе займемся? — предложил Владислав Константинович.

— Вы серьезно? — не поверил Дуля.

— Конечно, серьезно!

— А когда можно прийти?

— Будет свободное время — и приходи.

— Да он всегда свободный, — буркнул Жгут.

— У нас времени навалом, — сказала Лена. — Даже неизвестно, куда его девать…

— Только сейчас у нас его, — перебил Очкарик, — не очень-то много.

— Ты не паникуй, внук. — Владислав Константинович посмотрел на открытую дверь балкона. — Неделя-то у нас есть?

— Да, — ответил Очкарик. — Сказали, что через неделю…

Все посмотрели на открытую дверь балкона, за которой ласково шумела листьями липа.

— Нет, это надо додуматься, — снова заговорил старик. — Поднять руку на такую красавицу! Это же не просто дерево! Это символ жизни! А что значит эта липа для нашего двора? Для всех людей, которые живут в каменных громадах?

— А для тебя? — сказал Очкарик. — Разве ты, дед, проживешь без нее? — Мальчик повернулся к ребятам. — Летом для деда эта липа — спасение. У него же астма. Липа воздух очищает, вентилирует, не пускает сюда со двора бензинный дух, всякие там магазинные запахи.

— Все это так, Витя, — задумчиво сказал Владислав Константинович. — Но, пожалуй, еще важнее другое. За последние шестнадцать лет липа под окном стала для меня родной. А еще точнее, родным живым существом. Она мой сад, мой океан, мой друг и собеседник. Мы с ней проводим многие часы вдвоем, каждый день. Витя в школе, остальные на работе. Мы с ней разговариваем. Ранней весной я вижу, как в ее старых ветвях пробуждается жизнь. Летом, вот сейчас, она, когда поднимается ветерок, рассказывает мне всякие истории. — Старик посмотрел на балкон. — Вы прислушайтесь…

Под легким ветром липа тихо лопотала что-то своими листьями.

— Еще на этой липе скворечник есть, — сказал Жгут. — Чуть ниже, примерно на уровне третьего этажа. Я сам прибивал.

— Да-да! — обрадованно сказал Владислав Константинович. — Скворечник мне не виден, но я знаю, что он есть. А скворец в этом году, глава семейства, ну и певец, доложу вам! Мы с ним друзья, я про себя его Карузо зову. Уж больно хорошо поет, стервец!

Все засмеялись, но смех перебил Очкарик:

— Все-таки что будем делать?

— Я по телефону пытался выяснить… — сказал Владислав Константинович. — Вежливо объяснили: все документы оформлены, есть разрешение, Я — спорить. Иронизируют: старческие, мол, причуды, И деликатно намекают: из ума выживаю.

— А Мамонт-то, — перебил деда Очкарик, — все по-тихому провернул. Если бы не тетя Зина… Она в магазине кассиршей. Шепнула мне…

— Время у нас действительно еще есть, — сказал Владислав Константинович. — Тебе, Витя, кто про неделю сказал?

— Да в ДЭЗе. — Очкарик немного заикался, наверное, от волнения. — Лысый такой и в глаза не смотрит. Пробурчал, что какой-то трест, что ли, который озеленением Москвы ведает, раньше, чем через неделю, специалиста прислать не может.

— Зачем же он это тебе сказал? — удивился Владислав Константинович.

— А пошутить изволил. «Любуйтесь, — говорит, — своей липой еще неделю».

— Удивительные люди появились за последние шестнадцать лет, — сказал Владислав Константинович.

— Только ты, дед, не волнуйся, пожалуйста! — Очкарик с тревогой смотрел на своего деда.

— Да не волнуюсь я, не волнуюсь! В одном беда. Ведь пока все наши протесты — разговоры и телефонные звонки. Сотрясение воздуха.

— Вот что! — Костя даже вскочил со стула. — Надо заявление написать в защиту старой липы…

— И пусть все жильцы подпишутся, — добавил Очкарик.

— Мальчики, какие вы умные! — серьезно сказала Лена.

…Через два дня в кабинете начальника ДЭЗа — дирекции по эксплуатации зданий — товарища Метелкина В. А. (так значилось на табличке, прикрепленной к двери) вошли трое: Костя, Очкарик и Лена.

— Вот. — Костя положил перед товарищем Метелкиным В. А. двойной лист, вырванный из тетради. Почти всю его правую половину покрывали столбцы подписей жильцов дома.