Шестое чувство

— И нет в этом ничего удивительного, дорогой Николай Николаевич, — продолжал командир звездолета. — Наши звездные системы имеют одинаковую структуру и похожи друг на друга так, как могут быть похожи лишь единоутробные близнецы. И это несмотря на огромное расстояние, отделяющее их. Наше Солнце имеет девять планет, и Большое Колесо, так же как и ваша Земля, вращается по третьей от центра орбите. Наш год равен вашему, а сутки — вашим суткам. Ну а теперь скажите мне, дорогой Николай Николаевич, почему наши планеты, столь похожие с точки зрения астрономической науки, должны отличаться по другим параметрам? Не знаете? Так я вам отвечу. Они не только не должны отличаться, они обязаны быть одинаковыми. Посудите сами, Николай Николаевич, Вселенная создала совершенно одинаковые предпосылки, например, для возникновения жизни на наших планетах, а это значит, что сама жизнь, ее формы, темпы развития, эволюция, разум, наконец, должны быть если не совсем идентичными, то близкими к этому. А почему? Да потому, что одни и те же причины вызывают одинаковые следствия. Это закон природы. А отсутствие у нас бровей или, скажем, подбородка — это, так сказать, небольшой штрих к портрету, вольность художника, коим является Природа. Таких мелких отличий у нас множество, но в общем мы похожи, это вы должны себе уяснить, дорогой мой Николай Николаевич…

Дверь бесшумно ушла в стену, и на пороге возник высокий человек в синем комбинезоне. Он был молод, черноволос и широкоплеч, глаза его светились лукавством. Отсутствие у него бровей и подбородка делали его похожим на моего гостеприимного хозяина, будь он неладен…

Командир устремил на вошедшего гневный взгляд и не отрывал его с полминуты, лишь высокий лоб его порой хмурился, да пальцы рук нервно выбивали дробь по пластиковой поверхности столика. Молодой инопланетянин стоял, смущенно потупив взор, и изредка вскидывал на командира виноватые глаза. Но вот обмен взглядами окончился, командир кивнул, и молодой человек бесшумно удалился.

— Вот он, голубчик, — сказал командир, когда мы вновь остались вдвоем. — Это тот самый бортинженер, о котором я вам говорил. Вы не волнуйтесь, Николай Николаевич, я его пропесочил, долго помнить будет.

— Да когда же вы успели? — удивился я.

Командир снисходительно улыбнулся.

— Николай Николаевич, какой же вы, право, еще ребенок. Вы что же думаете, две тысячи лет, которые нас разделяют, — так, пустой звук? Вы за свои сто лет вон что успели сделать. Ну вспомните, Николай Николаевич, каков был уровень развития вашей науки в конце прошлого столетия? Вспомнили? Появился первый паровой двигатель, заявило о своем существовании электричество, Дарвин создал теорию эволюции. А сейчас? Вы чувствуете, как далеко шагнула ваша наука? Могли бы вы в прошлом веке представить себе, например, такие понятия, как генетика, электроника, кибернетика, компьютер? Космос, в конце концов? А сейчас в этом каждый школьник разбирается. А ведь научно-технический прогресс не стоит на месте, он, как вам известно, ускоряется, и чем дальше, тем быстрее. Ни один ваш писатель-фантаст даже вообразить себе не может, что будет на Земле через две тысячи лет. Просто не хватит фантазии, настолько вы еще примитивно мыслите. А ведь мы «обогнали» вас именно на такой срок. Мы — это вы через две тысячи лет. Так неужели вы, уважаемый Николай Николаевич, думаете, что наша наука, на несколько порядков превосходящая вашу, не в состоянии создать более совершенного способа общения, нежели обыкновенная человеческая речь? Ведь речь имеет массу недостатков, затрудняющих и замедляющих обмен информацией. Взять, к примеру, языковой барьер. Или трудность общения между людьми разного интеллектуального уровня, словарный запас которых во многом различен. Ведь что такое человеческая речь? Набор слов. А что такое слова? Символы, эквиваленты, с помощью которых человек пытается обозначить весь набор образов, мыслей, чувств и их оттенков, каких-то абстрактных понятий, заложенных тем или иным способом в его мозг. Но ведь слова не передают и десятой доли того, что хочешь выразить. Так не лучше ли исключить их из общения и передавать информацию напрямую, из мозга в мозг? Ведь тогда гарантируется полная достоверность информации, передаваемой одним собеседником другому. В вашем мозгу воспроизводится именно тот образ, который я хотел бы вам передать.

— Но ведь это же гипноз! — воскликнул я.