Шестое чувство или Интуиция об энергоструктуре мироздания и человека, об энергозащите

На западе, – как мы уже говорили, – поведенческая этика не рекомендует бросаться с помощью к человеку, когда он об этом не просит. Разве что человек будет в бессознательном состоянии и нуждаться в помощи, хотя сам не в состоянии о ней попросить.

Одной из форм донорства является благотворительность. Но порой таким образом человек стремится “отметиться” перед богом и обществом, не испытывая глубокой любви и сострадания к объекту благотворительности.

А ведь благотворительность может и развращать, особенно, вампиров, которые будут громко и демонстративно рассказывать о своих бедах и несчастьях, и даже порой сделают профессию из своих несчастий.

Многие великие люди, великие святые уходили из жизни слишком рано. Причина – слишком большая самоотдача и невосполнимая потеря энергии при этом. Христос, Отец Сергий у Толстого, Вивекананда…

В Евангелие однозначно подразумевается: 40 дней, проведенных Иисусом Христом в пустыне (или “Моление о чаше”) – это энергетическая подпитка, подзарядка Иисуса. Энергия Христа была к тому времени исчерпана. Тогда-то его и взяли… Тогда, когда был он истощен на чудеса.

От подобной опасности предостерегает, в частности, и Кастанеда, говоря об одном из своих героев: “он слишком долго был в тени” другого человека и потому “потерял свою судьбу”, слившись со своим партнером, другом, отдав ему свою жизненную энергию и став его двойником. Об этом же пишет и С.Н. Лазарев, видя причиной болезни многих своих пациентов – “слишком сильную зацепку” за ближних: за дочь, за мать, за мужа. Оказывается, слишком сильная, безоглядная любовь не всегда может принести добро как самому донору, так и тому, кого она питает.

…Девочка приехала в столичный город из Полесской глуши, где, если верить писателям и молве, обитают ведьмы и колдуны. Окружающим ее поступки порой казались экстравагантными и неадекватными. Хотя на самом деле это вовсе не странности были, а та естественность и искренность поведения, которая не свойственна большинству людей, скованных условностями воспитания в семье, в школе, в социуме. Большинству ведь приходится либо приспосабливаться, лгать окружающим – поведением, словами, а, порой и себе самому – мыслями, либо – “резать правду матку” в глаза, отчего окружающие обижаются. А вот умеем ли мы говорить искреннюю правду, да так, чтоб человек не обиделся, а по-настоящему понял и задумался над ней, даже над самой неласковой правдой? Говорить правду, пусть даже нелестную, но – любя при этом человека, сочувствуя ему, то есть, “с открытым сердцем”? Она умела это делать. Умела также чувствовать, понимать собеседника, угадывать без слов его проблему, могла и помочь, когда человеку никто не помогал… Но эта девочка с трудом вписывалась в новую для нее атмосферу столичного ВУЗа. Хотя при этом не теряла своей безоглядной доброты. Ее блаженная, и почти в любой ситуации счастливая улыбка, порой, казалась насмешкой или результатом расстроенного ума. И не каждый умел поверить, что она и в самом деле почти всегда счастлива. Счастлива тем, что есть солнце, есть крыша над головой, что есть какие-никакие, пусть не самые красивые, туфли в холод, пальто в дождь. Всего-то ей хватало, все было хорошо. У нее было много подружек. Аня никому не отказывалась одолжить деньги, выслушать чужую горе-беду. Могла и без особого приглашения объяснить тебе твою же проблему и посоветовать, как освободиться от нее. Да и помочь не только словом, но и делом. Как-то раз спасла подружку почти от самоубийства, угадав без слов, что у нее за беда случилась. Но при всем при этом, у Ани было много и недоброжелателей.

“Что за идиотка!” – раздраженно говорил один старшекурсник, который толком не мог даже самому себе объяснить, чем же ему так поперек горла встала Аня. “Да она… какая-то “такая”, не такая, как все, в общем…”. “Терпеть ее не могу”, – говорит второй, тоже не умея объяснить, почему.

Не похожа она была на них, и все они отчего-то ощущали в ее присутствии свою ущербность. Это-то их и задевало.

Да, Аня была самой настоящей колдуньей в добром, старом смысле этого слова. Лечила, спасала без громкой рекламы, предсказывала будущее и пр., и пр.

Все это происходило в те старые времена, когда лишь начинали поговаривать про каких-то экстрасенсов, магов. В быту просто ходило слово “гипнотизер”. Вольф Мессинг, например, был просто гипнотизером. И лишь появление Джуны Давиташвили произвело переворот в понятиях, стали появляться определения: экстрасенс, биоэнергетик, нетрадиционный целитель.