Шестое сомнение

За гостями прислуживали неизвестно откуда взявшиеся молчаливые официанты в белой партикулярной форме. Они быстро приносили откуда-то снизу всевозможные кушанья и напитки на праздничный стол с сидящими за ним дамами и мужчинами, разносили напитки по комнатам для тех гостей, что находились там и не желали ужинать. Часть прибывших ходили из комнаты в комнату с бокалами в руках и довольными лицами в ожидании какого-то события.

Ближе к полночи все гости переместились к бане и пруду, продолжая о чём-то разговаривать между собой. Дедушка Аим поджёг заранее сложенный костёр на поляне, и пламя его дополнительно осветило развесёлую компанию, стоящую у пруда, вызывая зависть у девчат. Они видели, как приглашённые в гости девицы в фривольных нарядах весело бегали вдоль пруда, вокруг костра, и постоянно крутились вокруг мужчины с каштановой бородой. Он сидел после парной на веранде бани, вальяжно развалясь в кресле-качалке, в накинутой через левое плечо белой простынёй, как патриций в тоге, и благодушно улыбался им всем. Среди них была и их недавняя знакомая блондинка, хотя она была уже не в жёлтом платье, а в какой-то полупрозрачной распашонке, но практикантки её сразу узнали по блеску многочисленных украшений и наглому виду. И так как она почти не отходила от интересного мужчины в кресле-качалке, то подружки решили, что это и есть тот самый таинственный Герман.

Наконец в полночь, о чём оповестил бой курантов, неизвестно откуда взявшихся, Герман встал и не спеша двинулся к пруду, где уже собрались почти все гости. Над поверхностью пруда поднимался пар, свидетельствовавший о том, что вода в нём каким-то образом нагрелась, и некоторые приехавшие уже попрыгали туда, совсем раздевшись и плавали в нём, громко восхищаясь его теплотой. Герман с девицами тоже разделись и спустились в воду по ступенькам деревянной лестницы, уходящими вглубь, держась за перила, и вместе со всеми стали плавать. Через некоторое время в пруду оказались все гости, плавающие нагишом, и, казалось, веселье достигло своего апогея, купальщики явно наслаждались совместными плесканиями в воде и тихо плавали, переговариваясь между собой.

– Послушай, Аня, давай и мы поплаваем там сейчас, – предложила ей Жанна, с завистью глядя на эту вакханалию, – там столько народу находится, никто и не заметит нас.

– Да ну, дедушка ведь говорил, чтобы мы к ним не подходили и без его разрешения в пруд не лезли, – возразила Аня, – и нас они сразу заметят и прогонят.

– Во-первых, дедушки нигде нет, видишь, – и Жанна покрутила для убедительности головой, – наверное уже спать пошёл, а во-вторых, мы так же разденемся совсем. «А голые в бане – все одинаковые, что генерал, что солдат», как сказала недавно одна старушка в деревенской бане, и никто нас не отличит от своих. Пойдём вон к той лавочке в тени под деревом, незаметно разденемся, осторожно спустимся в воду, и нас примут за своих.

Аню эти доводы убедили, и она подчинилась настоятельной просьбе Жанны. Они прокрались к лавочке, стоящей в тени под тополем у пруда, разделись и незаметно, прикрытые поднимающимся из воды паром, подошли и погрузились в бассейн, взявшись за руки.

Действительно, вода в озере оказалась удивительно тёплой, почти горячей, она обволакивала всё тело и как бы поглаживала его со всех сторон. Было так приятно и замечательно, что хотелось смеяться вместе со всеми вокруг. Подружки легли в воде на спину, взялись руками за выступающий деревянный край парапета пруда и, слегка болтая ногами, стали смотреть на звёздное небо.

И звёзды стали тихо приближаться к ним, становясь всё ярче и ярче, при этом не увеличиваясь в размерах, а они всё поднимались и поднимались к ним вместе с тёплым лёгким туманом, исходящим из парящего пруда. И вот уже пруд оказался под ними в окружении каких-то высотных домов, причудливых небоскрёбов и висячих дорог с садами, неизвестно откуда взявшихся, а девушки всё продолжали подниматься над Землёй в чёрную бездну…

Вот уже и знакомые планеты проплыли мимо них вместе с окольцованным Сатурном и суровым красным Юпитером, и подружки увидели маленькое Солнце, постепенно удаляющееся в чёрную искрящуюся темноту, и теперь они сами стали неспешно парить в межзвёздном пространстве, густо усеянном разноцветными блестящими точками. И вдруг обе подружки, плывя в чёрной пустоте, разом увидели прямо перед собой всю их протекающую жизнь – от рождения до смерти.

Аня увидела себя маленькой, плачущей в песочнице от напугавшего её лохматого длинноухого пёсика. А вот она бьёт учебником по голове Вовку, сидевшего сзади за партой и развязавшего ей бантик в косичке. Вот она уже в ЗАГСе на третьем месяце беременности, вместе с широкоплечим нахмуренным парнем, пахнущим водочным перегаром. А вот и её дети, мальчик и девочка, с которыми она, визжа от радости, купается в полоске морского прибоя. И вот те же самые, уже взрослые дети, стоят у её могилы, опустив головы в знак скорби.