Шестое сомнение

– Вот и хорошо! – прокричал в ответ Прохор, – в центре тайфуна ветер слабее будет!

Яхта стремительно взлетала на очередную волну, как на гору, протыкала её пенистый гребень, вода с которого неистово обрушивалась на палубу водопадом, поминутно накрывая яхтсменов с головой, и им, находясь на вершине волны, на мгновенье было видно, насколько хватало глаз, как штормовой ветер гнал на них бесчисленные волны, стена на стену, яростно срывая пену с их вершин и швыряя её вниз, где она скапливалась между ложбин, металась, извиваясь длинными белыми полосами, не находя себе выхода. Затем яхта тяжело и как бы нехотя переваливалась через гребень и так же стремительно летела вниз, как в бездну, и в этот момент вокруг была только тёмная вода, несущаяся мимо спортсменов, и мелькающая шипящая белая пена.

Повернуть сейчас обратно – было смерти подобно, при развороте яхту тут же перевернуло бы и сломало мачту, поэтому приходилось идти только носом против волны, часто меняя галсы, не изменяя общего направления. Друзья сидели в кокпите, пристегнувшись карабинами к вантам, по колено в воде, так как вода от поминутно накрывавших их волн не успевала выливаться через шпигатное сливное отверстие. Так продолжалось часа полтора, пока наконец ветер стал понемногу стихать, и яхту перестало захлёстывать встречной волной.

– Слава! Возьми у меня руль. Я пойду в каюту, посмотрю на карту монитора, где мы сейчас находимся, – прокричал Прохор и спустился в салон. Определившись с местонахождением яхты и направлением ветра, он высунул голову из каюты и объявил:

– Да, действительно, мы почти в центре циклона, и сейчас, возможно, должно даже на короткое время показаться солнце. А направление ветра изменилось, и вскоре он будет нам дуть прямо по курсу, так что дальше идти будет легче, можно поставить запасной стаксель и поднять грот полностью.

В этот момент судовая радиостанция тревожно запищала, и Прохор опять «нырнул» в каюту, чтобы её послушать. Вызов шёл на частоте международной безопасности 2182 кГц, он включил приёмник и спросил:

– Алё, я слушаю вас, что у вас случилось?

В микрофоне прозвучали тревожные торопливые слова:

– «Мэй-дэй, мэй-дэй, мэй-дэй!». Ай ван. Ётто де ги иялеси! (Тону на яхте).

Прохор зафиксировал сигнал бедствия, запеленговал его, он находился прямо по курсу, недалеко от них, и ответил:

– Мы слышим вас, держитесь, я иду на помощь!

– Вакаранай! Мэй-дэй, мэй-дэй, мэй-дэй! – заверещал голос в микрофоне.

Прохор высунулся на палубу и крикнул: «Ребята! Смотрите внимательно, прямо по курсу какое-то иностранное судно терпит бедствие, кажется один человек, вроде японец», – и опять вернулся к радиостанции и вышел с ним на связь:

– Я иду! Я иду к вам, держитесь!

– О, Яиду! Кас ките (спасите меня), Яиду!

– Вот заладил своё, яиду, яиду. Сказал же, щас приду, – пробормотал про себя Прохор, выходя на палубу.

И действительно, вскоре прямо по курсу показалось полузатопленное небольшое судёнышко, на палубе которого стоял человек в спасательном оранжевом жилете, размахивал руками и что-то кричал.

– Так, Слава, подходить будешь к нему с подветренной стороны, правым бортом, будь поаккуратнее, как бы нам самим не побиться об него. Давайте выставим швартовые кранцы, на всякий случай, и как только мы его примем, ты, Слава, сразу же отваливай от его посудины по ветру, как можно быстрей.

– Ясно! – ответил Слава.

Слава вышел на одну амплитуду морской волны с тонущим судном и стал быстро сближаться. Как только яхта носом ударилась о борт полузатопленного катера, он резко повернул руль, и на мгновенье они стали с ним лагом, Прохор с Максимом схватили иностранца за протянутые им руки и рывком затащили его на свою палубу, а яхта тут же благополучно отчалила, подхватив парусом ветер.

И буквально через минуту очередная волна накрыла тонущее судёнышко, и оно скрылось под водой навсегда на глазах у всех.

– Я же говорил, кому суждено сгореть, тот не утонет! – весело прокричал Прохор и похлопал спасённого иностранца по плечу, – а ты, яиду-яиду, вакаранай! – и облегчённо рассмеялся.

– Ай Джапан! Ай аригото (благодарю), Яиду! – произнёс японец, сложил ладони перед собой, поклонился своему утонувшему судну, а затем и Прохору.

– Ты не мне кланяйся, а всевышнему, – сказал Прохор и показал пальцем на свой глаз, а затем на небо, подняв голову.

– О, хай Яиду, о хай!

– А почему японец всё время повторяет слово «яиду» и смотрит на тебя, Прохор? – спросил Максим.

– Да ему, кажется, взбрело в голову (во время переговоров по радиостанции, когда я повторял ему «Я иду спасать тебя»), что меня звать Яиду.

– А что, оригинально! – и друзья весело рассмеялись, радуясь, что всё обошлось.

А Прохор опять пропел строку из начатой им утром песни Окуджавы:

Чтоб всех подобрать,

потерпевших в ночи

крушенье, крушенье.