Шестое вымирание. Неестественная история

В мой последний день пребывания на Уан-Три плавания с маской не планировалось, поэтому я решила пройтись по острову, что должно было занять минут пятнадцать. Довольно скоро я встретила Грейама, руководителя станции. Мускулистый мужчина с ярко-голубыми глазами, рыжеватыми волосами и длинными свисающими усами, Грейам казался мне идеально подходящим на роль пирата. Дальше мы пошли, беседуя, вместе, и по мере нашего продвижения Грейам постоянно поднимал какой-то пластиковый мусор, принесенный волнами на Уан-Три: крышку от бутылки, обрывок изоляционной ленты, кусок трубы из поливинилхлорида. У Грейама была целая коллекция таких плавучих обломков, которую он выставлял в проволочной клетке. По его словам, цель выставки заключалась в том, чтобы продемонстрировать посетителям, “что творит наша раса”.

Грейам предложил показать мне, как работает их исследовательская станция, и мы, обойдя хижины и лаборатории, направились к центральной части острова. Был разгар брачного сезона, и повсюду расхаживали и кричали птицы: бурокрылые крачки, с черными верхушками голов и белыми грудками, бенгальские крачки, серые с черно-белыми головами, а также черные глупые крачки с белыми пятнами на головах. Я поняла, почему людям не составляло никакого труда убивать гнездящихся морских птиц: крачки, казалось, ничего не боялись и буквально путались под ногами, так что нам приходилось следить за тем, чтобы не наступить на них.

Грейам показал мне солнечные батареи, снабжающие исследовательскую станцию электричеством, и емкости для сбора дождевой воды. Емкости стояли на высокой платформе, и с нее мы могли видеть верхушки растущих на острове деревьев. По моим очень грубым расчетам, их было около пятисот. Казалось, будто они растут прямо из горной породы, как флагштоки. Грейам обратил мое внимание на бурокрылую крачку, которая долбила клювом птенца черной глупой крачки рядом с платформой. Вскоре птенец был мертв. “Она не станет его есть”, – сказал Грейам. И оказался прав: птица ушла, а очень скоро птенца унесла чайка. Грейам философски отнесся к этому происшествию, разные варианты которого он наверняка наблюдал уже множество раз. Такое поведение птиц позволяло сохранять баланс между их численностью и количеством пищи на острове.

Вечером того дня начиналось празднование Хануки. В честь праздника кто-то вырезал из ветви дерева менору и прикрепил к ней клейкой лентой две свечи. Зажженный на пляже самодельный семисвечник отбрасывал пляшущие тени на коралловый щебень. На ужин подали мясо кенгуру, показавшееся мне на удивление вкусным, но, как заметили израильтяне, определенно некошерное.

Позднее я отправилась на участок DK-13 с ученым по имени Кенни Шнайдер. К тому времени прилив продолжался уже более двух часов, и мы со Шнайдером должны были прибыть на место за несколько минут до полуночи. Шнайдер уже ходил на DK-13, однако все еще не вполне освоил работу с GPS-навигатором. Примерно на полпути мы поняли, что сбились с маршрута. Вскоре вода была нам уже по грудь. Идти стало гораздо тяжелее, а прилив все продолжался. Ворох тревожных мыслей проносился в моей голове. Сумеем ли мы доплыть обратно до станции? Поймем ли вообще, в каком направлении плыть? Или же наконец разрешим загадку “унесения на Фиджи”?

Намного позже, чем планировалось, мы со Шнайдером заметили желтый буй на участке DK-13. Мы наполнили емкости для проб и отправились в обратный путь. Меня вновь поразили необыкновенная яркость звезд и чернота небосвода. И снова, как уже несколько раз бывало на Уан-Три, я почувствовала абсурдность своего положения. Я приехала на Большой Барьерный риф, чтобы написать о масштабах воздействия человека на окружающую среду, а между тем мы со Шнайдером казались крайне незначительными в этой первозданной темноте.

Подобно евреям, коралловые полипы Большого Барьерного рифа следуют лунному календарю. Раз в год, после полнолуния в начале южнополушарного лета, они участвуют в массовом половом размножении – своего рода синхронизированном групповом сексе. Мне рассказывали, что это зрелище, которое никак нельзя пропустить, так что я планировала свою поездку в Австралию соответствующим образом.

В основном кораллы чрезвычайно целомудренны и воспроизводятся бесполым способом – почкованием. Так что ежегодное половое размножение – это редкая возможность перетасовать генетический материал. Большинство участников этого действа – гермафродиты, то есть один и тот же полип производит и яйцеклетки, и сперматозоиды, собранные вместе в небольшие удобные связки. Никто точно не знает, каким образом коралловые полипы синхронизируют выброс в воду половых клеток, но считается, что они реагируют на освещенность и температуру.