Шестое вымирание. Неестественная история

До промышленной революции на всех основных рифах мира уровень насыщения воды арагонитом находился между 4 и 5. В наши дни на планете почти не осталось мест с уровнем выше 4, а если нынешний объем выбросов сохранится, к 2060 году не останется участков с уровнем выше 3,5, а к 2100 году – выше 3. По мере того как уровень насыщения снижается, количество энергии, требующейся для кальцификации, растет, а темпы самой кальцификации замедляются. В итоге уровень насыщения может упасть так низко, что коралловые полипы вообще перестанут кальцифицироваться, однако в беде они окажутся еще задолго до этого. Дело в том, что в реальном мире рифы постоянно поедаются и разрушаются рыбами, морскими ежами и роющими червями. Кроме того, их беспрерывно изнашивают волны и шторма, как тот, благодаря которому возник остров Уан-Три. Поэтому для того, чтобы выстоять, рифы вынуждены все время расти.

“Это как дерево с жучками, – сказал мне однажды Лэнгдон. – Оно должно расти очень быстро, просто чтобы восполнять разрушения”.

Лэнгдон опубликовал свои результаты в 2000 году. На тот момент многие морские биологи отнеслись к его выводам скептически – по-видимому, во многом из-за его связи с дискредитировавшим себя проектом “Биосфера-2”. Следующие два года Лэнгдон провел, переделывая свои эксперименты, на сей раз с еще более строгим контролем. Результаты были те же. Тем временем другие ученые начали проводить собственные изыскания. Их результаты подтвердили открытие Лэнгдона: рифообразующие коралловые полипы чувствительны к уровню насыщения. Сейчас это показано уже в десятках лабораторных исследований, а также на настоящем рифе. Недавно Лэнгдон с коллегами провел эксперимент на участке рифа рядом с вулканическими кратерами у берегов Папуа – Новой Гвинеи. В этом эксперименте, воспроизводящем работу Холл-Спенсера у Кастелло Арагонезе, естественным источником закисления также служили подводные фумаролы⁹². По мере того как уровень насыщения воды падал, снижалось разнообразие коралловых полипов. Кораллиновые водоросли исчезали даже еще резче – зловещий знак, поскольку они играют роль своеобразного клея для рифов, скрепляя структуру в единое целое. Между тем морские травы процветали.

“Несколько десятков лет назад я бы и сам счел нелепым предположение, будто рифы могут иметь ограниченный срок жизни”, – писал Джон Эдвард Норвуд Верон, бывший главный научный сотрудник Австралийского института морских наук⁹³. “И вот теперь я, имевший честь провести самые продуктивные годы своей научной жизни среди богатств и чудес подводного мира, со всей ясностью понимаю, что им уже не смогут порадоваться дети наших детей”. Недавнее исследование, проведенное командой австралийских ученых, показало, что коралловое покрытие[67] Большого Барьерного рифа уменьшилось на 50 % всего лишь за последние тридцать лет⁹⁴.

Незадолго до своей поездки на Уан-Три Калдейра и некоторые другие участники его команды опубликовали статью, где оценивалось будущее кораллов на основании как результатов компьютерного моделирования, так и данных, собранных в естественных условиях. Вывод гласил, что при сохранении нынешнего объема выбросов в течение следующих лет пятидесяти “все коралловые рифы прекратят расти и начнут растворяться”⁹⁵.

В перерывах между походами на риф для сбора образцов ученые на Уан-Три часто плавали с маской. Их излюбленное место находилось примерно в километре от берега, на противоположной участку DK-13 стороне острова. Чтобы добраться туда, нужно было уговорить Грейама, руководителя станции, дать лодку, на что он шел крайне неохотно и не без ворчания.

Некоторые ученые, кто нырял всюду – на Филиппинах, в Индонезии, на Карибах и в южной части Тихого океана, – сказали мне, что нет большего удовольствия, чем плавать с маской близ Уан-Три. И этому легко поверить. Когда я впервые спрыгнула с лодки и посмотрела на бурную жизнь внизу, она показалась мне чем-то нереальным, словно я попала в подводный мир Жака Ива Кусто. За косяками маленьких рыбешек плыли косяки рыб побольше, а за теми следовали акулы. Парили огромные скаты, проплывали черепахи размером с ванну. Я пыталась запомнить все, что видела вокруг, но это походило на попытки зафиксировать сон. Каждый раз после плавания с маской я часами просматривала огромный том под названием “Рыбы Большого Барьерного рифа и Кораллового моря” (Fishes of the Great Barrier Reef and Coral Sea). Среди рыб, вроде бы опознанных мною, были: тигровые, желтые и темноперые серые акулы, однорогие рыбы-носороги, кузовки, яркие рыбы-ангелы, рыбы-клоуны, хромисы рифовые, рыбы-попугаи, угрюмые сладкогубы, сельди, желтоперые тунцы, большие корифены, прионуры, сиганы, талассомы и губанчики.