Шестой моряк

   — ...но облеченный в материальную форму. А я — процесс в чистом виде. Вольный сын эфира! Поэтому для меня разные волны — разные стихии. Как воздух и вода. Нет, не так. Как кислородсодержащая атмосфера Земли и  какая-ни будь метановая смесь на Нептуне. Ты бывал на Нептуне?

   — Может быть, в следующей жизни.

   — А вот у меня следующей жизни не будет. Я же одноразовый.

   — Эх ты,  — сказал я. — Эфемерный демон электричества...

   — Ну, кое-какие преимущества это все же дает. Ты даже не представляешь, какие чудеса можно творить, повелевая волнами!  Например, я могу проложить тебе  ко роткий путь прямиком до Силурска, хочешь?

   — Хочу, — сказал я. — Гляди, ты обещал. Но не для меня одного.

   — Понятное дело,   согласился он. — Все равно в этой женщине сохранилось жизни больше, чем во всех остальных твоих спутниках вместе взятых.

   — А еще я хочу узнать, кто тебя создал и зачем.

   — Боюсь, это невозможно. Не потому, что не желаю... те, кто все это затеял, попали под первый удар.  Впрочем... — Он надолго замолчал. — Один еще способен говорить. Не знаю, зачем я это делаю, зачем я балую тебя  своим вниманием. Это что, родство душ?.. Я проложу тебе путь.

  — Ты просто пытаешься ко мне  подлизаться. Тебе по-прежнему что-то нужно от меня, ты рассчитываешь, что я сам это пойму и угадаю твое желание. Наивно — сейчас я не слишком расположен к игре в шарады.

  — Твое желание в обмен на мое.

  — Я ничего не обещаю.

  — Тогда считай меня бескорыстным всемогущим идиотом.

  — Извини — это я себя всегда считал таким. Насчет тебя я еще не составил определенного мнения... ЧЕРТ, КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?!

21

   То, что он называл «открыть путь», на самом деле было чем-то вроде внепространственного туннеля или, пользуясь квазинаучной терминологией, «портала». Хотя за пределы актуального пространственно-временного континуума никто» как представляется, не высовывался. Мой собеседник был прав: понимая природу волн, повелевая волнами, можно творить чудеса... он и творил. Его  «путь» позволял материальным телам обретать волновые свойства, а значит — и перемещаться в пространстве столь же стремительно. Ну, что-то в этом роде... Я, будучи существом рационального склада ума, прекрасно осведомленным о природе вещей и об управляющих оной законах, всегда сомневался в практической осуществимости этой идеи. Впрочем, колдуны древности, в силу своей невежественности и веры в сверхъестественное, подчас бывали на такое способны. Несколько раз я сталкивался с истинной магией и всякий раз не верил собственным глазам. Ну, и, разумеется, Создатель... но для  него игры  с пространством-временем были естественным способом попасть туда, куда он желал, в ситуациях, когда не было времени на неспешные перемещения в роскошных эфирных кораблях-дворцах из бесценного дерева и левиафаньей кости, совмещаемые с божественной  музыкой и возвышенными беседами о вечности.

    Итак, на закате своего существования люди достигли  подлинного всемогущества. Точнее сказать, им удалось

 создать инструмент для достижения всемогущества  — что дела ничуть не меняло. И, как это часто случается с творцами, не успели воспользоваться плодами своего гения. А заодно, как это тоже нередко случается, пали  жертвой собственного изобретения.

   Выпустили, называется, джинна из бутылки.

   Туннель  казался бесконечным. Он был непроглядно темен, и лишь в самом его конце  сиял пятачок ослепительного  света. Так люди  описывают собственную смерть... Я не боялся смерти. Наверное, потому что умирал не раз — точно зная, что  неминуемо воскресну. Но и у меня пресеклось дыхание  в тот миг, когда я ступил  в эту первозданную темноту...

   И сразу очутился там, куда шел.

22

   Это был  просторный холл с расходящимися во все стороны  коридорами и единственной дверью,  которая была затворена. Из-под нее на  паркетный пол из дорогого дерева выбивался язычок тусклого света. Порассудив,  я решил, что туда-то мне и надо, и угадал.

   За дверью мне открылось, а вернее — распахнулось, окно во всю стену, с раздернутыми  шторами и поднятыми жалюзи. Окно услужливо демонстрировало вид с сотого, не меньше, этажа на раскинувшийся до самого горизонта город-мегаполис, с непременными  стеклянными колоннами бизнес-центров, с тускло-серой лентой реки, схваченной  ажурными мостами. Ограничье  мегаполиса скрывал клубящийся темный туман — не то пред вечерний смог, не то дым от далеких пожаров.

  — Не заслоняйте мне окно, — послышался тусклый голос откуда-то со стороны просторного,  заваленного  тряпьем дивана.

   Я обернулся, слегка опешив. Не ожидал, что поиски  в лабиринте покоев закончатся  так скоро.

   Тряпье оказалось громадным кашемировым пледом, завороченным  на  манер кокона, из недр которого, собственно, и исходил голос.

  — Что вы там высматриваете? — спросил я.

  — Не знаю... что-нибудь новенькое. Иногда мне там корчат рожи.

  — Рожи?!

  — Ну да. Покажут язык... или задницу.

  — А вы что же?

  — И я показываю... — Тряпье зашевелилось, и из его складок вознесся тощий и не слишком чистый кулак с выставленным средним пальцем.

  — Весьма интеллектуально насыщенное общение, — усмехнулся я.