Шестой остров

Пробыли мы на островке два дня, занимаясь починкой яхты и вычерпыванием из нее воды, а на заре третьего дня, когда уже собирались сняться с якоря, наш дозорный заметил небольшую бригантину. Немного спустя стал виден на ней испанский флаг, и направлялась она прямо к нашему островку с северо-востока — поэтому из-за крутого его берега ей не была видна наша яхта. Увидели они нас, лишь когда мы с поднятыми парусами вышли из бухты. Ветер дул юго-восточный, и нам удалось ее захватить после очень недолгого преследования. При абордаже ни один из трех человек на ее борту не оказал сопротивления. Среди них один был немой; как объяснили нам жестами двое других, кто-то ему отрезал язык. К великому моему удивлению, Винсент сразу признал в нем некоего фламандца, называвшего себя Ван Мушенбрек, который два года тому назад дезертировал из эскадры Хендрика. Впоследствии от одного голландского моряка, преданного компании, которого Ван Мушенбрек насильно заставил сопровождать его до острова Сан-Киттса, стало, мол, известно, что дезертир вознамерился заниматься пиратством на свой страх и риск. Наш Винсент — человек молчаливый и степенный. Он опытный моряк, на редкость благочестив, и он уверял меня, что, вне всякого сомнения, не ошибся, ибо дезертира легко было узнать по глубокому звездообразному шраму на скуле. Я заставил его поклясться на Библии, что он говорит правду; Винсент так и поступил. И любопытное дело, немой, понимавший наш язык, стал делать нам знаки, что Винсент прав и чтобы мы поскорей его убили. Я приказал отрубить ему голову, а останки бросить в море — такова была кара, назначенная Адмиралом для трусов и предателей. Поскольку же Адмирал приказал брать пленных, ибо нам не хватало рук для сооружения укреплений на острове Санта-Крус, бригантину с двумя другими испанцами мы взяли на буксир. На следующий день я услышал, что наши пленники разговаривают на латинском языке, и стал их допрашивать. Один, расплакавшись как баба, сказал, что оба они священники-паписты и поддались на уговоры немого фламандца; он-де обещал показать им место, где у него было закопано сокровище, которое они намеревались употребить на украшение своего монастыря в Ла-Абане. По их словам, сокровище было закопано на том самом островке, откуда мы отчалили, и сюда на фрегате, теперь сгоревшем, раньше приезжал тот самый немой; однако ни один из этих двоих не имел ни малейшего понятия о том, где именно спрятано сокровище. Я склонен думать, что они говорили правду,— в противном случае они бы не стали упоминать о сокровище,— но, как ни мал был островок, искать, не зная точно места, было бессмысленно. Винсент же был уверен, что история с сокровищем чистое вранье предателя, к тому же мы спешили, ибо 26 числа должны были присоединиться к эскадре, как договорились о том с Адмиралом».

В последующие дни после описанного события не произошло ничего для нас интересного или такого, что доставило бы новые данные об интересующем нас деле. 24 числа яхта Грейффа присоединилась к другим пяти, составлявшим разведывательную флотилию, а 26-го все они действительно воссоединились с эскадрой. Бедняги доминиканцы, вероятно, провели остаток своих дней в плену у голландцев на Виргинских островах.

Пнет Хейн и его помощник, Генри Ион г, встретились, каждый во главе шестнадцати кораблей, дабы запастись водой и пограбить в Баия-Оида 28 числа. Там они разделили флот на два отряда: одни возвратился к западной оконечности Кубы, а другой дв* иулся вперед, чтобы блокировать гавань Ла-Абаны и не дать оттуда выслать какое-либо легкое судень^шко с тревожными вестями в Веракрус.

Даты замечательно совпадали. Если бриган гнил Альваро вышла из Ла-Аба ы в середине июля, как сам он предлагает в своей последил- списке, -о е'Олие возможно, что числа 20-го он попал в руки людей

Грейффа. (Вспомним, что голландскую яхту обстреляли 17-го, и, вероятно, ремонт ее занял у них два дня, то есть 18-е и 19-е.)

Бригантина «Эль Лунарехо», видимо, вышла в море, не опасаясь голландцев, так как после 1626 года, после поражения Хендрика и Л’Эрмита, они не появлялись — по крайней мере, большие эскадры — у северного берега Кубы. Кроме того, есть достоверные свидетельства, что до 30 июля в Ла-Абане ничего не знали о присутствии корсаров поблизости от нее.

После захвата «Эль Лунарехо» числа 20-го, 21-го или даже 22-го, вполне возможно, что яхта Грейффа соединилась с голландской эскадрой 26-го и пришла в Баия-Онда 28-го.