Шестой остров

Когда два года назад Лу встретился с ним, чтобы предложить сотрудничество с ИТТ, Финн пришел в ярость, полагая, что это нанесет ущерб интересам Соединенных Штатов. И теперь Финн также был убежден, что предварительный проект, принятый для создания L-15, нанесет ущерб государственным интересам.

— Саботаж? — рискнул спросить Лу Капоте.

— Нет,— ответил Сердитый.— Глупость!

Дело ведь не только в профессиональном самолюбии. Для Финна это не просто личная обида. Тут, кроме того, встает проблема его ответственности как ученого. А принятый проект — это грубейший промах, который обойдется налогоплательщикам в миллионы долларов и потребует лишний год работы. Уж не говоря о том, что у Финна имеются серьезные сомнения насчет эффективности локатора, если его будут конструировать по утвержденному принципу. И хотя это обойдется ему очень дорого, хотя его могут обвинить в разглашении военных тайн, хотя это грозит тюрьмой и концом карьеры, он, Генри Финн, намерен помешать осуществлению их проекта и реализовать свой. Невзирая ни на что! You understand? ³⁹

Финн обернулся и посмотрел на Лу взглядом одержимого. До этого мгновенья Финн вел свой монолог, ни разу не взглянув на друга. Бесспорно, они в этом пустынном месте были одни. Внезапно Финн сел на поваленный ствол старой березы, испещренный липкими пятнами, покрытый мхом и крошевом сухих листьев. Он даже не подумал о том, чтобы рукой немного очистить себе место. Лу вспомнилось, что Сердитый никогда не заботился о своей одежде. Теперь он закурил сигарету и опять тревожно оглянулся. Да, они здесь одни.

И все же Финн понизил голос; наставив на Лу два пальца, меж которыми дымилась сигарета, он вперил в него взгляд скорее угрожающий, чем просительный, и сказал:

— Если твоя компания пожелает мне помочь, мы можем сконструировать L-15 за пять месяцев.

— И ты думаешь, что мы...

— Да,— гневно подтвердил Финн.— Вы единственная корпорация, которая может это осуществить тайно. О деталях поговорим потом.

Иисусе Христе! Вот на какие дела замахнулся Сердитый!

И what the hell ¹ этот синий лазер на полупроводниках?

1946

Обет беспрекословного повиновения вышестоящему, а на самом верху — папе, делает из Общества Иисусова настоящее войско. Иньиго де Лойола был воин, и именно он создал правила дисциплины, военные чины, иерархическую структуру ордена.

Поступая в семинарию, я также дал обет повиновения. И по сути мое чтение Паскаля нельзя было расценивать как нарушение правил. Никто не запрещал мне его читать, так что меня нельзя было обвинить в непослушании, однако фактически это оказалось недопустимой вольностью, тем паче что речь шла обо мне. Разумеется, начал я с «Трактата о циклоиде» по совету доктора Фортесы, но потом я же читал богословские сочинения, зная, что Паскаль был еретиком, гонителем иезуитов, имя которого падре Латур даже не пожелал произнести.

Дабы обосновать перед приором мою невиновность, я сослался на то, что древность этих текстов побуждала меня считать их для XX века устаревшими: я, мол, читал из любознательности и ради наслаждения, которое мне доставлял талант автора и приятный слог. Это вывело приора из себя. Он принялся на меня кричать. Никогда прежде я так ясно не слышал его астурийского выговора. Да я просто дилетант, тщеславный неуч! Стало быть, мне доставлял наслаждение пропитанный ядом слог этого еретика? Поразительно! И я еще об этом рассказываю? Предатель я, вот кто! Вместо того чтобы ощутить святое негодование, которое охватило бы всякого смиренного члена ордена, я, гнусный Иуда, наслаждался талантом еретика?

' Что за дьявол (англ.).

Триста лет, отделявших нас от Паскаля, ни на йоту не ослабили ненависть приора к нему: ненависть ad saecula ', ненависть животную, от которой у него пылали глаза и тряслись щеки. Я попытался обороняться тем фактом, что я сам же изложил свои сомнения перед падре Грихальво. Я полагал, что поступил честно. Вины за собой я не чувствовал. Где там! Нет, это просто невероятно, что такой блестящий семинарист много месяцев «наслаждался» янсенистскими брошюрами Паскаля и его нападками на орден! |

Репрессий долго ждать не пришлось. Меня лишили права читать по моему усмотрению. Отныне мне разрешалось пользоваться только материалами, указанными в моем учебном плане. Брат библиотекарь получил приказ не давать мне никаких других произведений, не спросясь у падре Грихальво. Мне также запретили ездить на занятия по математике в Кордову. Это было для меня больней всего! В последующие месяцы приор, падре Грихальво, падре Латур, падре Франко подвергали меня неустанным гонениям, стараясь обнаружить новые прегрешения. На уроках богословия падре Грихальво не давал мне времени полностью высказать свой ответ. Он грубо меня прерывал. А когда я пускался в хитроумные рассуждения, которыми прежде восхищались, он настораживался и ждал первой возможности возразить и лишить меня слова. Что ж до вопроса о благодати, он так и не избавил меня от сомнений.