Шестой прыжок с кульбитом

— А что еще прикажете? Фрукты у тебя и так есть, — хмыкнул я. — Между прочим, донские раки отлично сочетаются с шампанским класса «брют».

Уговаривать Лизавету не пришлось, с раками обращаться она умела. Энергично высасывая бульон, ловко подбирала икру и жир. При этом не забывала ходильные ноги, грызла каждую. Особое внимание Авдеева уделяла раковой шейке, эта лакомая часть поедалась в последнюю очередь. Горка скорлупы росла на глазах, только хруст оставался неизменным.

— У меня дома один котенок живет, — заметил я, — за раковые шейки готов душу продать.

— Губа не дура, — буркнула Лизавета, не отвлекаясь от дела.

Стандартные вопросы о здоровье показались мне лишними. Когда аура женщины сияет плотным фиолетовым цветом, ровным и насыщенным, дальше в эти дебри углубляться не стоит.

— И вправду сочетается, — прошамкала она, указывая пальчиком на опустевший стакан. — Оказывается, соленый рак и сухое шампанское — гастрономическая пара. Неспроста это, Бережной.

— Почему?

— Подлизываешься, гад такой! — воскликнула Лизавета сердитым тоном. — Зубы заговариваешь. Если сейчас скажешь, что снова продлил мне срок заключения на этом острове — прибью.

От Авдеевой пахнуло нешуточной угрозой, ведь именно это я собирался сделать. Мне пришлось отшатнуться и прижать руки к груди:

— Не бей меня, золотая рыбка! Я тебе еще пригожусь.

— А ты не зли меня, — буркнула она вполне серьезно. — Я же тебя насквозь вижу.

Мимоходом Лизавета коснулась металлической трубы, служащей опорой пляжному зонтику. Заметив мой взгляд, пояснила:

— Вот так разряжаюсь, Антоша. Каждые полчаса, иначе может жахнуть неслабо.

— Гм? — глубокомысленно отозвался я.

— Ты знаешь, тут мало развлечений. После ужина люди собираются на пирсе, там служитель кормит скатов. Приходит с ведром рыбьих потрохов, а скаты уже ждут, прямо на берег вылезают, рты разевают. И он туда, под клювик каждого ската, ловко так рыбу сует.

— Да, по телику видел. И что?

— Ну, телик это одно, а живой спектакль лучше. Раньше я всегда ходила смотреть. Теперь не хожу.

— Почему?

— Потому что скаты меня боятся! Чуют погибель, и улепетывают, как только я на пирс поднимаюсь, — хлебнув из стакана, она снова прихватила трубу. — И кушаю я здесь, мне девочки приносят. Никому так нельзя, а мне можно! Уже мхом вся покрылась…

Легкий треск разряда я услышал, но особенно меня впечатлили грозные молнии в фиолетовых глазах. Да уж, злить Авдееву — плохая идея. Лучше улыбаться:

— Последний раз продлил срок, милая! До конца недели, ей богу. Вопрос практически решен.

— Тогда сразу переходи к «итак, товарищи», — посоветовала она, звучно выцеживая бульон из панциря.

Возражать я не стал. Сообщил просто, без рекламной паузы:

—Лизавета, ты будешь работать консультантом у маршала Захарова.

На секунду она замерла.

— Маршал Захаров умер в январе 1972 года, — отложив очередного рака, Лизавета отодвинула тарелку. Затем вытерла руки салфеткой и даже рот промокнула. — Или ты умеешь пронзать не только пространство, но и время?

— Так вышло, милая, — снова согласился я.

— Понятненько… — буркнула она. — Значит, вот оно как. Раз, и тама?

— Где-то так. Впрочем, тама ты уже бывала. Абхазию помнишь?

— Помню плохо, тогда все было как в тумане, — ирония, блуждавшая в глубине фиалковых глаз, ушла. — Я много думала об этом. Но как-то не верилось, что у тебя все так просто. Значит, это была не обычная Пицунда, а прошлая?

— Прошлое возможно, Лизавета Сергеевна, — помедлив, я добавил то, пережил лично: — Иногда знакомое прошлое искажает настоящее и формирует будущее.

Авдеева не усомнилась. Что-то мне подсказывало: поверила она сразу. Сейчас Лизавета раздумывала о другом: надо ли ей лезть в тайну, которая может стоить головы. После недолгих метаний решила, что надо.

— Я себе это представляла иначе.

— И как же?

— Фантастику тоже почитываем, знаете ли, — она взмахнула стаканом. — Мне казалось, что будет огромный ангар, заставленный гудящим оборудованием. Везде камеры, под ними разгуливают автоматчики в камуфляже. Моргают лампы, бегают люди в белых халатах. И рельсы, уходящие в далекую стену. Там мерцает линза перехода, и к этому зеркалу дрожащего серебра меня везет дрезина. Я сижу в кресле, страшно боюсь — то холодно, то жарко. А ты что сделал? Вжик, обнял мимоходом, и дыши свежим воздухом у моря!

— Так то фантастика, — пожал я плечами. — А реальная жизни выглядит просто, как зимнее море в Пицунде — оно серое, а не лазурное. Знаешь, чем проще система, тем она надежней.

— Да уж, бедненькая система у вас. Ни аэрофлотовских леденцов «Взлетные» тебе, ни лимонада «Буратино», — Лизавета усмехнулась, а затем внезапно сменила тему: — Но отложим лирику, Бережной.

— Без проблем, — охотно кивнул я.

Она наставила на меня розовый ноготок:

— Всю сознательную жизнь я провела в прокуратуре.

— И что с того? — не понял я.

Авдеева сообщила эту «новость» с видом Марианны из мексиканского сериала «Богатые тоже плачут». Там девушке досталось большое наследство, но об этом никто не знал. В том числе и главная героиня.

Пришлось Лизавете открывать мне глаза: