Шестой уровень

– Ну че? – горячечно зашептал Митяй, когда шаги стихли. – Когда командира приведут, начинаем?

– Погоди, он, кажется, что-то другое придумал, – сказал Сотников.

– Да что он там придумал?!

– Он же сказал – «а вот третьего»…

– И что – третьего?!

– Слушай, достал, честное слово!

– Это ты меня достал!

– Что-что? Ты что-то вякнул, артист?..

Они уже готовы были перессориться, и драка бы получилась у них натуральная, но в этот момент дверь снова раскрылась, и матросы сбросили Турецкого на едва успевшего подставить руки Василия. Александр был без сознания. На голове у него была огромная шишка. Из небольшого пореза на шишке сочилась кровь. Голова и рубашка Александра были залиты жидкостью с сивушным запахом деревенского самогона.

Через несколько минут Турецкий, которого ребята положили на койку, пришел в себя.

– Вот черт! – проговорил он, осторожно трогая шишку одним пальцем. – Ловко он меня.

– Да что случилось-то?

– И главное неожиданно, – перекошенным ртом проговорил Турецкий.

– Били? – прошептал Сотников.

– Сам виноват – расслабился, думал, ни о чем спрашивать не будут. А этот мужик мне вдруг говорит: «Виски хотите?» Я ему: «Хочу», а сам думаю, началось, способ известный – задушевная беседа.

Он действительно берет бутылку, стакан. Подошел и прямо как-то не размахиваясь хлоп мне по лбу. – Турецкий поморщился. – Профессионал.

– Блин, этих америкашек не поймешь, – зло проговорил Митяй.

– А я ему даже благодарен,– сказал вдруг Александр.– В голове прояснилось. Надо их в каюту заставить зайти без драки, а то они могут подмогу позвать. И поэтому действуем так: тот которого сейчас вызовут, должен истерику закатить вроде струхнул. В это они поверят. Они же меня долбанули специально, чтобы запугать нас. Штатский этот пошлет охрану вытащить «труса». Нас четверо. Я беру штатского, Василий и Дима ближних к ним матросов, Вениамин на подхвате. Вырубаем – и на палубу.

– А потом? – спросил Сотников.

– Ты забыл, на чем мы сюда приехали?

– Вертолет?! – не поверил своим ушам Сотников.

– Точно.

– А если его нет?

– Не один же у них вертолет.

– Да хватит тебе, Митяй, «если, если»,– перебил Веня. – Откуда мы знаем, что там будет.

– Сейчас бы сюда Кирюху, он бы нас развеселил, – сказал Гладий.

О Кирюхе в последние суетливые и опасные сутки как-то подзабыли, а сейчас вспомнили.

– Может, он до сих пор здесь? – сказал Митяй.

– Не-а, – покачал головой Веня. – Он уже где-нибудь в Штатах. Станут они на военном корабле держать русского разведчика…

Веня ошибался. Кирюха был здесь. И от ребят его отделяло не так уж много – метров десять переборок и коридоров.

Нога после перевязки болела меньше. Рана просто тупо ныла. Кирюха понимал, что при желании он снова может встать и двигаться. С напряжением, превозмогая боль, но двигаться.

«Надо же, опять в ту же ногу попали! Ну ничего, я живучий. Хорошо хоть, слабо задели. Выживу и все равно уйду. А они пусть думают, что мне очень больно, что я не могу ногой даже пошевелить, что я слабак, что я сдался!.. Я им еще покажу! Лечить они меня вздумали. Ну лечите, лечите, на свою головушку! Потом, дай Бог, и на моей улице будет праздник. Вот тогда я вас полечу. Я вам, сукам, клизму вставлю и канкан плясать заставлю!»

Русскоговорящий афроамериканец-охранник встрепенулся.

Кирилл напряг слух. Шаги за дверью. Двое.

Кто-то вошел в каюту. Барковский медленно, незаметно приоткрыл веки и чуть не вскочил от радости со своей кровати: перед ним стоял Игорь Степанович Немой. В следующую секунду Кирилл взял себя в руки, продолжая лежать неподвижно, так как за спиной у капитана стоял человек, уже несколько раз заходивший в каюту, когда он лежал «без памяти». Этот человек просто заходил, долго смотрел на лежащего Барковского и ни слова не говоря уходил, закрыв за собой дверь.

«Как мне себя вести? Узнавать ли мне Немого? Что он здесь делает? А где ребята? Что мне говорить? Хоть бы какой знак подал, что ли! – Лихорадочно думал про себя Кирюха, лежащий трупом под простыней. – Ну скажи ты что-нибудь, Игорь Степаныч, скажи, дорогой!»

И капитан Немой сказал:

– Кирюша, дорогой, хватит ваньку валять! Это ты наших американских друзей можешь обдурить, а меня не стоит! Ты же здоров. Ты даже танцевать можешь или, лучше, маршировать! – И обратился к молчаливому: – Вы не думайте, сэр, что он спит. Я его знаю! Он злится, дурачок, что проиграл.

– А мошет, он и прайфда бес памьять? – Наконец-то услышал Кирилл голос с акцентом, принадлежащий «молчаливому».

– Может, и так! Сэр, а давайте-ка мы к нему попозже зайдем. И уж если он и тогда «спать» будет, у меня сотни способов его разбудить! Ну как, о'кей?

– О'кей!

– Спи, скоро я за тобой приду и буду твою ножку гладить!

И они вышли из каюты.