Шестой

Я смирилась со своей судьбой, и, может, даже стала несколько беспечна касательно возможности побега.

Но не в моем характере плакать, хныкать, быть безучастной заложницей, хотя на моем лице и успели высохнуть литры слез.

К тому же, я по-настоящему еще не сталкивалась лицом к лицу с его злостью. Он выходил из себя десятки раз — душил меня, дергал за волосы, изредка бил по лицу, когда я пыталась сбежать.

Впервые за много недель, с тех пор, как я смирилась со своим положением, я чувствую страх. Я боюсь не смерти и не боли, и не его, который вызывает все это, я боюсь чувств, которые поглощают меня, чувств, которые я раньше запирала глубоко в себе.

Сарказм — вот мой щит. Я пользовалась своим болтливым ртом, чтобы избегать и скрывать все эти чувства. Вынуждая людей смеяться, я скрывала неуверенность, которая съедала меня.

Лейси — просто роль. Шанс быть кем-то другим. Но мне не хватает оранжеватого оттенка моих волос. Моего дивана, одеяла и телевизора, транслирующего Нетфликс, и чтобы сбоку от меня лежал Дигби.

И что самое ужасное во всем этом, это упущенные возможности. Насколько иной могла бы быть моя жизнь в эту минуту, если бы я тогда уехала с Дигби?

С печалью я наблюдала, как было уничтожено место моей работы вместе с моими друзьями внутри, но я выжила и сумела подавить эти чувства. Я не погрузилась в пучины депрессии за последний год, но и не могу сказать, была ли счастлива.

Хотя травка в этом мире выглядит очень даже зеленой, ведь я не ожидала, что окажусь на плахе, но этот образ построен на лжи. Я жила бы в безопасности, была нормальной и не собиралась умирать раньше отведенного мне срока. Были причины, по которым я не поехала с Дигби, мы даже ссорились по этому поводу. Были крики, ссоры и слезы. Какой бы идеальной мы не казались парой, мы были далеки от этого.

Когда Дигби предложил мне выйти за него замуж, и с моих губ сорвалось слово «нет», мы оба были в шоке.

Я любила его. Нам было весело вместе, у нас был потрясный секс.

И не то чтобы я боялась обязательств, просто боялась привязаться к нему. Потому что я знала, что он любит меня сильнее, чем я его. Потому что, каким бы чудесным, идеальным и великолепным он бы ни был, по крайней мере, для меня, все равно были вещи, из-за которых мы были несовместимы.

Поэтому, когда я рассказала всем о нашем разрыве и они начали задавать вопросы о том, что произошло, все, что я могла ответить: «не знаю». Чувство, которое я не могла облечь в слова, объяснение, которые была не в силах дать.

Что только усилило мое отшельническое поведение в прошлом году.

Моя жизнь, может, и была в последнее время скучной и неудовлетворительной, но это была моя жизнь, а не подделка, которую я вынуждена терпеть теперь. Полутруп в качестве альтернативной личности.

— Готова вести себя как положено? — вертя в пальцах свой нож, обращается ко мне с вопросом Шестой, когда подходит ко мне.

Я склоняю голову на бок, чтобы посмотреть на него. Уверена, что выражение моего лица отражает полное поражение. Из уголка глаза катится вниз по щеке слезинка.

Уголок губ дернулся вверх, когда они задрожали.

— Неа.

Коротенькое слово, бурная реакция. Его мышцы застыли, челюсть так напряглась, что зубы чуть не раскрошились, а в глазах полыхнуло яростное пламя.

— Я играю в твою игру, следую твоим правилам, но хорошо вести себя не стану.

Он пристально смотрит на меня сверху вниз, наши взгляды скрещиваются, когда он пытается примириться с моим ответом. Затем он взмахивает рукой, и я отворачиваюсь, вздрогнув от его резкого движения. Но вместо боли от вспарывающего меня ножа я чувствую, как расслабляются мышцы, находившиеся в застывшем состоянии слишком долго.

— Дальше сама освободишься.

Я смотрю на него; вижу, как он развернулся и вернулся к работе за ноутом.

Распрямив пальцы, я вытягиваю руку перед собой, сжимаю и кручу ладонью, чтобы обеспечить приток крови к застывшим мышцам. Я тянусь и морщусь, пока поворачиваюсь, чтобы дотянуться до второго запястья и снять с него ленту.

Его гнев оставил отметины на моей коже. Он проявился в форме отчетливых рваных рубцов, которые оставил его ремень и начинающих темнеть синяков различной формы и цвета.

Каждое движение усиливает боль, и с моих губ срываются тихие стоны боли, пока я кручусь и ногтями пытаюсь разорвать субстанцию, к которой начинаю питать лютую ненависть.

Это оказался не самый сложный участок. Тем не менее, мне сложно выпутаться, благодаря тому, что мои ноги по-прежнему привязаны.

Лишившись некоторой части волос на руке, я снова падаю на спину. Освободившейся рукой, я срываю остатки ленты, стягивающей мою руку.

Освободившись, я сбрасываю обрывки на пол и мысленно проклинаю создателя изоленты.

Освободив ноги, я кручу суставами, так же как и руками. Сухожилия и мышцы вспыхивают огнем, промолчу уж о рубцах. Я соскальзываю с кровати, и робкими шажками направляюсь к ванной. Нет ни энергии, ни желания двигаться быстрее, подгоняет меня только переполненный мочевой пузырь. А еще мне хочется умыться и, возможно, полежать в ванной.