Шестой

Я чувствую взгляд Шестого, пока прохожу мимо него, но решаю даже не оглядываться.

Дойдя до ванной и увидев себя в зеркале, я морщусь. Кожа пестреет ярко красными отметинами, отчего я напоминаю ткань в горошек. Ничто из его действий не оставит следов и не продержится долго, но он сделал все, чтобы я ощутила боль и помнила, кто командует.

Как будто я сомневалась.

Решив набрать воды в большое джакузи, я открываю кран и бросаю в ванну немного соли для ванн, затем иду к туалету. Волосы сбились в колтуны и местами покрылись коркой, и только тут я замечаю, что болят не только мышцы челюсти, задняя часть горла и рта тоже болезненно реагируют на глотание.

Ублюдок.

Чертов козлина.

Пока джакузи наполняется водой, я умываюсь, скоблю лицо, чтобы смыть с него всю его сперму.

Оральный секс хорош и приятен с тем, кого ты любишь. Но точно не с каким-то ублюдочным похитителем.

Эмоционально выжатая, испытывая физическую боль, я гадаю, чем же мне он нравился раньше? Секс в лифте получился горячий. На самом деле, почти каждый раз секс с ним приносил мне удовольствие.

Ему нравится доминировать, держать все под контролем, и все это выливается в страсть и нужду, столь необходимую моему телу. Но то, что он сделал этой ночью, было чистой воды унижением, попыткой поставить меня на место.

Я дошла до точки. Я чувствую себя униженной.

На поверхности наполнившегося джакузи образуется пенная шапка. Тепло обжигает мою заледеневшую кожу, когда я ступаю в воду, но вскоре это же тепло начинает успокаивать меня.

Я шиплю всякий раз, когда вода касается рубцов. Когда я сажусь в воду, руки дрожат. Я медленно опускаюсь, пока вода полностью не накрывает меня, затем выпрямляюсь и опираюсь о спинку джакузи.

Я умру. Не позже, не от старости. Я умру — от выстрела в голову — и мое тело, очевидно, выбросят куда-то, где его никто никогда не найдет. Моя семья так и останется в неведении, что произошло со мной.

Просто еще одно убитое животное. Использованное и выброшенное.

Слезы наполняют глаза, лицо морщится и меня трясет от рыданий. Я поднимаю руку и прикрываю ею рот, пытаясь приглушить звуки, приглушить боль, не только от него, но и от самой себя.

Может быть, до этого момента я все еще не до конца смирилась с ситуацией. С моей судьбой. Может быть, я лгала сама себе. Может быть, я спрятала все свои чувства, как можно глубже в надежде, что выберусь, что поживу еще какое-то время.

Но некоторые вещи вполне очевидны — Шестой безжалостен, и я умру от его руки.

Глава 13

— Закончила? — спрашивает меня Шестой, нагнувшись над кофейным столиком.

Я смотрю на него и делаю еще один глоток вина. Я опускаю взгляд на тарелку, где лежит еще полгрудки цыпленка, немного сыра и багет, но киваю и отворачиваюсь к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как в лунном свете начинает сверкать Эйфелева башня.

Уже поздно, и я надеюсь, что вино, которое заказал Шестой, поможет мне уснуть. Прошло уже пять дней, а я уже пресытилась.

Моя живость притупилась или прячется где-нибудь. Все накрыло волной депрессии, и у меня нет желания делать что-либо. Даже сон избегает меня, пока мозг прокручивает мысли ни о чем. По ночам я лежу и изучаю безупречный безучастный потолок.

Это не я. Я больше не я.

Надтреснутая и сломленная, я пытаюсь не плакать, думая обо всем, что пошло не так. Особенно, принимая во внимание то, что внутри я мертва. Ситуацию совершенно не улучшает то, что у меня начались месячные, и мне пришлось ехать с Шестым в аптеку — гормональный сбой только усилил мою депрессию.

Моя кожа по-прежнему радует глаз фиолетовыми и желтыми синяками, но потихоньку они начинают исчезать.

Взгляд Шестого прикован ко мне, как и во все предыдущие дни. Я почти не разговариваю, просто смотрю в окно, пока он смотрит на меня.

Секс тоже изменился. Я изменилась. Вся эта извращенная ситуация изменилась, и мне отчаянно хочется взбодриться, попререкаться с Шестым как раньше, но сейчас у меня на это нет никаких сил.

От долго сидения взаперти номера кожу покалывает, а стрелки на часах движутся слишком медленно — тоска смертная.

Чистилище. Я застряла в бесконечном цикле чистейшей монотонной скуки.

В отличие от последнего отеля, Шестой никогда никуда не уходит. Все дела ведутся либо по ноутбуку, либо по телефону. Такое впечатление, что киллерам постоянно требуется чего-то ждать.

Сделав последний глоток из бокала, я отставляю его в сторону и встаю, и по пути к кровати сбрасываю свои пижамные штаны и рубашку. Я забираюсь под одеяла, и почти сразу же Шестой следует за мной.

Его правая рука служит мне подушкой, как и каждую ночь, а левая обвивает мою талию, притягивая меня к себе.

Я застываю, но вскоре одеревенелые мышцы расслабляются, когда я устраиваюсь рядом с его телом. Каждую ночь, не важно, как бы зла или раздосадована я ни была, происходит одно и то же — я таю в его объятиях. Даже той ночью, после его демонстрации власти.

Может быть, прижавшись к нему, я уверена в своей безопасности. Самое безопасное место — находиться в объятьях самого жуткого монстра, да?

— Мы уезжаем через два дня, — сообщает Шестой, проведя губами по моей шее.