Шествие динозавров

Однако жрец Дзеолл-Гзонр, видя неминуемую гибель Менугзаигви, скрылся в лабиринте и там, в дальнем святилище, чудовищным заклинанием призвал на помощь Эрруйема. Сам повелитель Земли Теней не явился на зов. Но он разверз свои чертоги и позволил Дзеолл-Гзонру войти в обиталище мёртвых. И жрец пал ниц, не дерзая поднять головы и даже вдохнуть ледяного воздуха Чрева Мбиргга. Он слышал только громовой голос и сквозь сомкнутые веки видел ослепительное сияние. И Эрруйем повелел ему избрать воина для защиты престола. И жрец не глядя протянул руку и указал пальцем. Тогда Эрруйем удалил его вместе с тем, кого он выбрал, из Земли Теней и вернул в святилище. Когда же Дзеолл-Гзонр открыл глаза, то увидел, что перед ним стоит Гзуйюб Сын Смерти с запёкшейся раной на шее.

Превозмогая страх, жрец приказал Сыну Смерти идти и охранять юйрзеогра. Он не ведал, что тайные предначертания небес уже исполнились и Менугзаигви Громорукий пал от копья Умаама. И Сын Смерти покинул святилище, прошёл через дворец Эйолияме, спустился с крыльца и миновал Умаама, совершавшего надругательство над телом Громорукого. Обуянный страхом жрец потребовал от Сына Смерти покарать убийцу. Но глаза Гзуйюба были мертвы и не увидели противника. И он шёл молча, глядя прямо перед собой, переступая через ещё трепещущие тела, как будто этот мир не существовал для него.

Когда же он вышел из города, то юруйаги не узнали своего предводителя и напали на него, чувствуя в нём угрозу своей власти. Но ни один не смог причинить вреда Сыну Смерти. И он беспрепятственно дошёл до Айлоуриндиага, который сидел в своём шатре, и встал рядом с ним, обнажив меч.

Дзеолл-Гзонр поведал Светоносному о гибели его отца. И молодой юйрзеогр, охваченный скорбью, вышел из шатра, чтобы вступить в город, который отныне принадлежал ему одному. И юруйаги швырнули свои мечи к его ногам в знак верности. Потому что они видели: за спиной повелителя стоит Сын Смерти, мёртвый взгляд которого не замечает ничего, кроме врагов престола.

Но Умаам, подобный беснующемуся демону, в дыму и пламени появился из ворот Лунлурдзамвила, в одной руке сжимая копьё, а в другой волоча за бороду отрезанную голову Громорукого. Не было никого, что не устрашился бы в тот миг и не пожелал бы оказаться подальше от этого зрелища. И все воины Запада отпрянули, позабыв об оружии, утратив отвагу и честь. Умаам же издал леденящий душу вой, каким празднуют новую жертву ночные вургры, вскинул копьё и устремился на Светоносного.

Но Сын Смерти обратил на него мёртвые глаза. И, не позволив юйрзеогру даже пошевелиться, закрыл его собой. А когда Умаам уже занёс обагрённое кровью копьё для удара, Сын Смерти одним взмахом меча разрубил его гигантское туловище пополам. И Умаам умер. И не осталось больше ничего, что могло бы помешать Светоносному взойти на престол…»

Узорная Летопись. Двенадцатый белый свиток. Пересказ с зигганского В. И. Сорохтина. Материалы и исследования по истории и этнографии Опайлзигг, выпуск 1.

Комментарий пересказчика: на первый взгляд, обычная летопись, довольно последовательно излагающая, «откуду есть пошла зигганская земля и кто в Лунлурдзамвиле нача первее княжити»[98]. Даже мне, простому глупому ниллгану, становится ясно, кто были эти страховидные гости, прибывшие на корабле Дзунрэо, и почему они, собаки, все понимали, а их ответов, напротив, никто не понимал. И новелла о визите жреца к престолу Эрруйема поразительно напоминает мои первые впечатления от пребывания в мире собственных потомков. Жаль только, что летописец не задался вопросом: как же так? подземное, вроде бы, царство, темнотища должна быть, глаза выколи, а вместо того — какой-то там, на фиг, ослепительный свет… откуда? зачем?! И дату начала ниллганства можно, казалось бы, установить с точностью до года, но… Из отрывочных сведений, услышанных, обманом выведанных, клещами вытянутых из Ратмира, следует, что всё началось не так и не тогда. Кто же врёт? Ратмир или зигганы? О последних мне известно то, что, если можно говорить правду, они говорят — и, надеюсь, пишут! — чистую правду. О Ратмире такого утверждать не возьмусь. Или Гзуйюб Сын Смерти — тоже… след какого-то всеми забытого призрака?

Глава тридцать девятая

Гиам смотрел на меня, как на выходца с того света.

— Ты невредим, ниллган, — пробормотал он неповинующимися губами.

— А ты снова пьян, — сказал я неприязненно.

— Вино — благодать для взыскующего разума. — Нетвёрдой рукой он очертил перед собой магический полукруг, отгоняя наваждение. — Но час назад на площади объявили, что ты убит.

— Они поспешили.

— Во всяком случае, ещё раньше тебя искали. Вся дворцовая стража, с тяжёлыми луками и стрелами, напитанными ядом эуйбуа.

— Они не нашли меня. Когда мне понадобится, я сам выйду к ним. И… не думаю, что они тому обрадуются.

Я затворил за собой дверь и сел прямо на пол. Грязные разводы от пота застывали на моей коже.