Шествие динозавров

Ты решил сыграть со мной в свою игру, жрец. Будто бы я и взаправду Юламэм, глиняный болван из вертепа. Тебе померещилось, что Юламэм своевольничает. И ты захотел поддёрнуть нити, на которых ему полагается плясать. Пусть я действительно сознаю себя болваном и веду себя как болван. Но у меня есть меч, чтобы перерубить все ниточки.

И явишь кровь свою,
И явишь гнев свой,
И не станешь — зверь-уэггд,
И станешь — человек,
Человек как мы!..

Всё. Эксперимент закончен. Вы, там, в светлом нашем будущем, как хотите, но я в нём больше не участвую. Два человека в этом мире, только два, которые мне близки. Вургр, брат Солнцеликого, и Оанууг, дочь гончара.

… Сам император не в счёт. Я надеялся, что понимаю его. Я привязался к нему. Мне даже начинало казаться, что и он ко мне по-своему привязан. Насколько безраздельный властитель может быть привязан к кому-то… «Эта тварь должна умереть…» Как он мог такое сказать! То есть, несомненно, он мог и не однажды говорил при мне… и только что ему принесли голову его собственного брата… Но как можно назвать тварью Оанууг… нежную… добрую… беззащитную?.. Кто для него все эти люди? Почему он решает за них, жить им или умереть? И почему он делает это так бездушно?! Хорошо же: тогда и я принимаю своё решение. Меня принудили отвечать за его жизнь. Я снимаю с себя эту ответственность и швыряю её оземь…

А за этих двоих я отвечаю по своей воле.

Какая-то частица моего сознания приглушённо взывает ко мне: уймись, остынь, ты же учёный, историк! Твоё дело — наблюдать, собирать знания, а не вмешиваться и уж никак не хапать наживку вместе с крючком. А то, что это наживка, видно невооружённым глазом, это же не червячок, это коровья туша на мясницком крюку… ты же специалист по интригам, ты все эти хитрости на хрену вертел!..

Из трактата о военном искусстве Сунь-цзы[96]: «Кто является на поле сражения первым и ждёт противника, тот исполнен сил; кто потом является на поле сражения с запозданием и бросается в бой, тот уже утомлён. Поэтому тот, кто хорошо сражается, управляет противником и не даёт ему управлять собой… Поспеши захватить то, что ему дорого, и потихоньку поджидай его…»

Но одно дело, сидя в удобном кресле за столом, при уютном свете торшера, анализировать и смаковать хитросплетения чужой политической игры, которой напрочь противопоказана всякая нравственность. «Ах, подлецы, паучья кровь, лихо загнули!..» И совсем иное — играть самому. Питать иллюзию, что играешь сам, а не тобой играют.

Но я — та пешка, которая поломает всякую партию!

Из того же Сунь-цзы: «Бывают дороги, по которым не идут; бывают армии, на которые не нападают; бывают крепости, из-за которых не борются…»

Никакой я уже не учёный. Никакой не наблюдатель. Меня так умело подготовили, что теперь я более ниллган Змиулан, нежели историк Сорохтин. Теперь у меня эмоции впереди разума. Видишь морду — дай в морду. Сила есть — ума не надо!..

Время безмерно ускоряет свой бег. Люди, вещи, события бешено проносятся мимо в багровом тумане, сливаются в сплошную пёструю полосу.

Итак, я оставляю свой пост и ухожу из тронного зала. За спиной слышатся тревожные возгласы. Наперерез мне спешит стражник — и в ужасе шарахается от моего меча. Путь свободен. Никто в этой империи не способен меня задержать.

На мгновение оборачиваюсь. Просто так, на случай, если в меня решат стрелять из арбалетов… И встречаю изумлённый, непонимающий, испуганный взгляд Луолруйгюнра.

Солнцеликий до самых печёнок осознал, что остаётся один на своём троне. Один против всех врагов.

Я отпихиваю зарвавшегося Змиулана и снова обретаю способность думать.

Неужели он ничего не знал, а добросовестно, в меру понимания императорской чести, подыграл верховному жрецу, сплясал на его ниточках?! Кажется, Дзеолл-Гуадз подловил и его… Мне нужно вернуться на свой пост. Вернуться и защитить этого капризного белобрысого недоумка. И просто, без выдумок, без интеллигентских рефлексий, зарубить бородатого интригана. А уж потом, по ходу разбирательства, придумать оправдание.

«А в это время юруйаги уже добрались до Оанууг! — буйствует Змиулан. — Её некому защитить, кроме тебя! Доверься эмбонглам!..»

Верно, эмбонглы — они остаются с Луолом. Они прикроют меня, как всегда, на какое-то время. Поэтому вначале я разберусь с юруйагами, а потом вернусь, чтобы заняться жрецом.

«Не-ет, голову рубить мы ему не будем, — сладострастно мечтает Змиулан. — Точнее, будем — но не голову…»