Шифр

– В отделе по работе с уликами изучили образцы материала. Химические вещества, применявшиеся при выделке ткани, привели нас к текстильной фабрике в Филадельфии. Один из местных агентов наведался туда и расспросил владельца. Тот сказал, что изготавливал ткань по спецзаказу для столичного производителя одежды, которому требовался очень прочный и эластичный материал определенной расцветки. Это была линейка спортивной одежды и экипировки для бойцов ММА под названием «Опасная зона». Дядя владельца фирмы заправлял бойцовским клубом «Стальная клетка», где племянник надеялся найти покупателей.

Нина вспомнила, что в среде бойцов MMA много судачили о Маньяке с окружной дороги. Пресса подняла шум; люди возмущались чрезмерной жестокостью, царившей в бойцовских клубах. Впрочем, недовольство постепенно утихло, так как психологи не смогли найти убедительной связи между контактными видами спорта и склонностью к насилию.

– Уэйд с напарником допросили производителя одежды, – продолжил Кент. – Тот заявил, что спросом его продукция не пользовалась – слишком уж много дешевых зарубежных аналогов, да и накладные расходы чересчур высоки. Поэтому уже более десяти лет назад он закрыл производство, а оставшийся товар продал за бесценок дяде.

– Теперь я поняла, как вы вышли на конкретный бойцовский клуб, – заметила Нина.

– Мы с Уэйдом и еще одним агентом поехали в клуб, чтобы допросить владельца по фамилии Соррентино. До сих пор его помню. Оказалось, он продал почти весь доставшийся от племянника товар бойцам своего клуба. Причем за полную стоимость!

– Какой добрый дядюшка!

– Тот еще фрукт. К тому же он заявил, что записей о сделках отродясь не вел и напрочь забыл, кому именно продал одежду.

– Вообще никого не назвал?

– Мы пригрозили позвать друзей из налоговой – пройдоха чуть не обделался. Он уже много лет приторговывал нелегально. Брал только наличные и никогда не отчислял налоги на прибыль. Наличными он заплатил и племяннику, когда купил у него нераспроданный товар, поэтому доказательств о сделке не было. Уверен, этот жулик все спланировал заранее. Он признался, что за десять с лишним лет обслужил больше сотни покупателей.

– В общем, толку от него никакого, – вздохнула Нина.

– Дальше – хуже, – продолжил Кент. – Сразу после нашего визита в бойцовский клуб погибла Чандра Браун. Думаю, Соррентино разболтал про нас дружкам, а может, сам Маньяк с окружной дороги заметил нас в клубе. Так или иначе, он понял, что мы вот-вот его прижмем, поэтому решил все закончить на своих условиях. Во всяком случае, так значилось в его предсмертной записке.

Нину давно интересовало содержание записки, ведь ее так и не обнародовали.

– А о чем там еще говорилось?

Кент бросил на нее настороженный взгляд. Должно быть, подумал, что Нина хочет перепроверить его выводы.

– Мне сразу не понравилось, что послание набрано на компьютере, – вздохнув, сказал Кент. – Однако на листе содержалось признание во всех тридцати шести убийствах, причем с деталями, о которых мог знать только сам маньяк, ведь прессе о них не рассказывали. Теперь, помимо улики, связавшей случаи воедино, у нас имелось признание преступника. А самое главное – убийства прекратились. – Кент сложил руки на груди. – Дело закрыли. Разве была причина копать глубже?

– Вы решили, что не было.

У Кента на лице появилось виноватое выражение.

– После закрытия дела я, как и положено, провел заключительный анализ личности преступника, чтобы внести его данные в базу. Он часто проявлял агрессию на людях. Презирал власть имущих. Несколько раз его арестовывали за жестокое обращение с женщинами. Все сходилось.

– И после Чандры Браун убийства прекратились?

Кент вздохнул.

– Теперь я вынужден признать, что Чандра – последняя жертва, о которой мы знали.

– Все прояснилось только сейчас. – Уэйд так тихо прошел по коридору, что никто не заметил его возвращения. – Этот парень – хамелеон. Меняет внешность, орудия убийства, повадки. – Профайлер сжал кулаки. – Два года назад он повесил свои преступления на другого.

На изможденном лице Уэйда читалось отчаяние грешника, мечтающего искупить вину. Он заговорил снова, словно его вынуждали объясниться.

– Большинством серийных убийц движет неодолимая тяга, заставляя их раз за разом действовать в схожем ключе. Так возникает «почерк». А у Маньяка с окружной дороги почерк, похоже, предполагал постоянные перемены. Если б не экспертиза улик, мы никогда не нашли бы связь между убийствами, настолько они различались.

– Если Маньяк с окружной дороги и Шифр – одно и то же лицо, тогда он снова поменял свои повадки, – заметил Кент. – Раньше он держался в тени, а теперь старается привлечь к себе как можно больше внимания.

– Я пока не готов признать, что мы имеем дело с тем же самым убийцей, – сказал Бакстон. – Как отметила агент Геррера, могло быть двое сообщников, и теперь выживший орудует в одиночку. Это объяснило бы переход от полной конспирации к публичности. Для однозначного вывода нужно больше сведений.

Повисло молчание. Какое-то время Уэйд пристально смотрел на Бакстона и вдруг, прищурившись, произнес: