Шифропанки: свобода и будущее Интернета

ДЖУЛИАН: Криптография проникает повсюду. Ее используют все ключевые организации, превращаясь в сетевые города-государства. Все коммуникационные потоки в интернете – быстрый международный перевод денежных средств, инфопотоки транснациональных компаний, сообщение между филиалами какой-либо организации – идут по незащищенным каналам связи. Это как организм, лишенный кожи. Корпорации и страны сливаются друг с другом, каждая сеть мирового значения соревнуется с другими, а их коммуникационные потоки уязвимы для оппортунистов, стран-конкурентов и т. д. Потому над интернетом созданы новые, виртуальные частные сети, и их приватность гарантирована криптографией. Благодаря тому что на криптографию есть спрос, ее не запретили совсем.

Возьмите телефон Blackberry, в который встроена шифровальная система, используемая в сети Blackberry. Управляющая этой сетью канадская фирма Research In Motion может декодировать инфотрафик обычных пользователей, и у нее есть по меньшей мере два дата-центра – в Канаде и Великобритании, – так что англо-американский альянс разведок может добраться до всей коммуникации Blackberry. Однако большие корпорации используют криптографию, чтобы обезопасить себя. Западные правительства мирились с этим, пока криптография не вышла за пределы бизнеса и ее не начали использовать частные лица. Тогда власти стали реагировать так же враждебно, как реагировало на криптографию правительство Мубарака в Египте [67] .

Я думаю, единственный эффективный способ обороны от грядущей антиутопии с ее тотальной слежкой – защищать свою приватность самому, потому что те, кто может перехватить любую информацию, никак не мотивированы сдерживать себя. Я тут вспомнил об одной исторической аналогии, а именно о том, как человечество осознало, что нужно мыть руки. Понадобилось создать и популяризовать микробную теорию инфекции, чтобы пробудить в людях паранойю по поводу невидимых существ, которые распространяют заразу и незаметны невооруженным глазом. Точно так же мы не видим массового перехвата информации. Как только люди поняли что-то про микробов, производители мыла создали продукты, и потребители стали их покупать, чтобы уменьшить чувство неуверенности. Надо внушить страх, чтобы люди осознали проблему, после чего появится спрос на ее решение. В другой части уравнения тоже не все благополучно: нас уверяют, что программы безопасны и используют криптографию, а они на поверку часто оказываются фальшивками, потому что криптография – сложная штука, а сложность хорошо маскирует обман [68] .

Обо всем этом людям нужно поразмыслить. Вопрос только один: каким из двух путей потечет их мысль? Они могут думать: «Нужно быть осторожным, не говорить лишнего, я должен приспосабливаться», – все время, в любой ситуации. Или же они могут думать: «Мне нужно понять, как работают компоненты этой технологии, и инсталлировать программы, которые меня защитят, чтобы я мог свободно выражать свои мысли и общаться с друзьями и близкими». Если люди не сделают этого второго шага, у нас воцарится универсальная политкорректность – даже общаясь с лучшими друзьями, мы будем подвергать свою речь самоцензуре, и уж точно мы не станем соваться в политику.

Интернет и политика