Шифрованный счёт

- Да, поехали, - согласился Леребур. - Тем более, что осталось нам... Полковник здесь, в городе.

- Вот и хорошо! - обрадовался Гюнтер. - Конец нашим блужданиям.

Он хлопнул Карла по плечу, но тот не разделял его энтузиазма. Как-то было все равно: полковник так полковник, есть - пусть будет, нет, то и не надо...

В голове шумело, лицо капитана расплывалось. Знал: эта черная точка, что разрасталась в жерло, теперь будет сниться ему и сны эти будут кошмарны...

- Моя профессия убивать, и я не стыжусь ее! - так начал пресс-конференцию полковник Людвиг Пфердменгес.

Они сидели на веранде большого одноэтажного дома, где расположился штаб батальона "Леопард". Только что полковнику доложили, что карательная экспедиция против бунтовщиков-партизан, засевших на западном берегу большого озера, завершилась успешно, и он пребывал в том благодушном настроении, когда все кажется лучше, чем на самом деле, и поэтому тебя тянет на откровенность, язык развязывается, и начинаешь рассказывать то, что при других обстоятельствах сам вспоминаешь неохотно.

- Да, господа, я не стыжусь. Ибо какая же другая обязанность может быть у солдата, тем более здесь, где дикость и первобытные обычаи? Не убьешь ты - убьют тебя, поэтому мы и стараемся убивать как можно больше. Левая пресса - иногда я читаю эти красные листки, господа, - кричит о нашей жестокости, о том, что партизаны ведут справедливую борьбу за права туземцев. Время, господа, покончить с пустой болтовней. Все это выдумки коммунистов, я убежден в этом. С нашей точки зрения, с точки зрения солдат моего батальона "Леопард", война, которую мы ведем против черномазых партизан, справедлива, мы защищаем свои интересы и интересы состоятельных, а значит, самых культурных и самых прогрессивных сил страны. А кто не разделяет эти взгляды, пусть катится ко всем чертям! И мы с удовольствием поможем ему быстрее добраться туда!

Полковник расстегнул пуговицу на рубашке и выпил полстакана газированной воды. Далее продолжал сдержаннее:

- В свое время меня причислили к эсэсовским преступникам, и я должен был эмигрировать в эти паршивые джунгли. За что, спрашиваю вас? Меня - к преступникам? Я командовал полком, потом дивизией СС, мы воевали как могли, ну, уничтожали партизан в России, но и они уничтожали нас. Война шла без правил! Опыт русской кампании научил меня, сейчас мы используем его: лучше убить десяток партизан, чем оставить одного раненого. Потому что и раненые кусаются.

- А что вы им дадите, если победите? Ваша позитивная программа? спросил Леребур.

- Пусть с программами выступают другие, - отмахнулся Пфердменгес. Момбе или кто другой. Они мастера затуманивать головы, их профессия болтать, а наша - устанавливать твердую власть. Моя программа очень простая: негры должны работать.

Полковник остановился, глотнул воды и продолжал дальше с нажимом:

- Заставляя негров работать, мы делаем великое, благородное дело прежде всего для них самих, для развития нации, господа, если хотите. Мы совершаем великую цивилизаторскую миссию, пробуждаем, я убежден в этом, Черную Африку от вековой спячки.

- У вас есть плантации в этой стране? - спросил полковника Гюнтер.

- Наивный вопрос, - засмеялся полковник. - Эти джунгли и саванны оказались не такими уж и дикими. Плантации кофе, хлопка, масличных пальм... При умелом землепользовании это дает неплохой доход. У меня есть управляющие и надсмотрщики.

Этот самоуверенный убийца давно уже надоел Карлу. Вспоминал черный ствол автомата, наведенный на него, и злоба душила его.

Наверно, у полковника давно уже атрофировались все человеческие чувства, и он ничем не отличался от горилл, живущих в здешних лесах, даже хуже - горилла убивает, защищаясь, а этот подвел под убийства филосовскую базу: никогда еще Карл не слыхал такого откровенно оголтелого цинизма. Переглянулся с Гюнтером. Видно, тот ощущал то же самое и понял Карла, так как встал, положив конец беседе.

- Я отвлеку внимание француза, - прошептал Карлу на ухо, - а ты поговори с полковником Пфердменгесом.

Карл смотрел на Пфердменгеса. Почему-то вспомнил отца Людвига. Нет, кузены совсем непохожи - жизнь в джунглях и военные невзгоды закалили полковника: подтянутый, загорелый и живой, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет. У монаха, правда, глаза поумнее, а у этого мутные, воловьи.

Гюнтер потянул Леребура к бутылкам в соседнюю комнату. Карл задержал Пфердменгеса.

- Минутку, полковник, два слова...

Пфердменгес остановился, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и посмотрел недовольно. Карл подошел к нему вплотную.

- Видели ли вы черный тюльпан?

У полковника забегали глаза.

- Вас послали ко мне?

- Да.

- Кто?

- Я не имею права разглашать тайну. Вам необходимо назвать две цифры и не расспрашивать меня ни о чем.

- Эх... - вздохнул Пфердменгес не то с сожалением, не то облегченно. - Прошли те времена, когда я не расспрашивал...

Карл сказал твердо:

- Но вы обязаны сделать это.