Шиноби скрытого Хогвартса (СИ)

А потом, после вопроса как всегда весьма любопытного Окумы, мы неожиданно открыли одну деталь: кроме тех, кто переговаривается, другие эти сообщения не слышат. Снейп-сенсей объяснил это тем, что мой слизень как бы внедряется в ментально-магическое поле «абонента», и звуки воспроизводятся в голове у каждого, а не как-то ещё. Видимо, при изначальном создании и закреплении образа патронуса, сработала и моя натура шиноби: чтобы всё тайно, тихо, незаметно… Такого слизня можно сунуть в рукав мантии и мысленно передавать сообщения. Правда сенсей тут же взял с меня обещание, что я не буду пользоваться своим патронусом на уроках, чтобы подсказывать кому-то или что-то вроде этого.

Сенсей очень заинтересовался моим патронусом и пытался создать нечто похожее. Кстати, его патронусом была лань. Сравнения энергий и эфирных тел ничего не дали. В конце концов, он предположил, что всё дело в самой форме моего патронуса и возможности самого животного к делению, пусть и таким «экстравагантным методом». Киба авторитетно заявил, что магия кацую «более плотная», но как можно увеличить магическую плотность у существующего патронуса, мы так и не смогли понять. Возможно, что это закладывается на стадии формирования и закрепления заклинания: мой первый раз создания патронуса вообще к нервно-магическому истощению привёл.

Утром седьмого дня воскресенья я проснулся рано и решил немного прогуляться, чтобы не мешать сенсею спать. Вчера мы набрели на какую-то новую траву или незарегистрированную разновидность старой. Снейп-сенсей вместе с Гин ходили «на разведку»: Гин сказала ему, что видела где-то целую поляну такой, и что цветёт новая трава только по ночам. Вот они полночи и ходили, искали. Я вчера магически измотался, так что меня они оставили на попечении Окумы.

Мой «медвежонок»-акромантул значительно подрос, ему, кажется, шёл десятый год по местному времени. Размером он был уже порядочный, да и как мне кажется, покрупней своих «одногодок» из Шотландии, без спячки и ограниченного пайка. Окума по высоте был уже с меня, а длина тела раза в два больше. К тому же, как оказалось, лет с восьми его размеры стали необычайно удобными для верховой езды. Мы спокойно со Снейпом-сенсеем на него помещались, и было комфортно ногам по ширине, удобней, чем на том же гиппогрифе. Из-за такого количества лап и способа паучьего передвижения езда была очень плавной, даже по неровным поверхностям. А ещё Окума поддерживал нас передними лапками, и мог бежать по почти вертикальной горе, не снижая темпа.

Благодаря этим прекрасным навыкам и общей коммуникабельности он сопровождал нас везде и всюду, когда мы появлялись в мире призыва.

Сенсей посмеивался, что научить паука читать, и это будет первый паук-студент, потому что Окума интересовался очень многими вещами и всегда внимательно слушал, иногда выдавая интересные вопросы или размышления.

Я застал Окуму у ручья, возле которого мы поставили палатку, он ловил рыбу. Питался наш акромантул всем: и местными ящерицами, и жуткими раками, и крысами, рыбой и дичью, как пойманной самим, так и если с ним делились церберы. В наших походах он ещё и для нас охотился, при этом очень необычно свежевал туши пойманных кроликов, ловко так, как заправский мясник. На лапках у Окумы было по одному такому когтю, которые он мог выпускать, наподобие кошки, этими когтями, размером с хороший нож, он цеплял и распарывал брюхо кролика. А потом сдирал шкуру, скатывал в рулончик, помогая себе жвалами, потроха съедал сразу, шкуру обрабатывал паутиной и прицеплял к брюху, мясом делился с нами. Я сначала не понимал, зачем ему эта шкура, а потом увидел, как в пещерах, у поселения церберов он раскатывает шкуру, и на запах крови туда собираются эти здоровенные клещи. Плодились твари довольно быстро. Окума собирал их и ел, типа как крекеры. Акромантулом, кстати, клещи не интересовались, может, кровь не та. Церберы из-за этого очень любили Окуму, а подсохшими шкурами, с которых остатки мяса подъедали вездесущие шнырки, потом играли щенки или утаскивали на подстилки.

В общем, в сообщество церберов паук влился хорошо, или это потому, что не было других пауков?

— Привет, Окума, — поздоровался я. — Проголодался?

Он резко цепанул мелкую рыбёшку и тут же утащил в рот, довольно защёлкав жвалами.

— Поймать и тебе, Гарри? — спросил он.

— Нет, спасибо, у нас ещё вчерашний кролик есть, — ответил я.

Вообще-то метаболизм акромантулов подразумевал, что они, примерно как змеи, едят редко и долго переваривают пищу, так как глотают, не пережёвывая. Окума серьёзно насыщался примерно раз в неделю-полторы, сейчас мог сожрать целого кролика, но вообще-то никогда не отказывался от «мелочёвки», типа зазевавшейся летучей крысы, того же клеща, рыбки или толстой личинки светлячка, откопанной под корнями. Видимо, это что-то вроде перехваченного печенья перед обедом или отголоски «голодного детства».

— Скажи, Гарри, — потоптался Окума и немного съёжился, подобрав ноги, что символизировало вроде позы почтительного сидения, — когда я вырасту, то ты и мистер Снейп отправите меня обратно?