Шёпот сумеречной феи

- Рха, может, бумажки тоже можно было бы складывать? - спросил долговязый. - Ведь это деньги...

- Да какие это деньги? - проворчала горбунья. - Прошли времена настоящих денег, прекрасных золотых и серебряных монет... - мечтательно возведя к ночному небу глаза, на мгновение она даже стала не такой отвратительной. Но тут же нахмурилась, снова вернувшись к бумажно-денежной действительности. И погрозила кулаком в сторону мужчины и женщины, которые, не замечая рядом постороннего - или потустороннего - присутствия, искали на земле камень потяжелее, чтобы разбить окно собственной машины. - У-у, людишки! Напридумывали дурацких бумажек!..

"Жаба" запустил когтистые не то лапы, не то руки в один из чемоданов и начал расшвыривать в разные стороны блузки, нижнее белье, расчёски и зубные щётки.

- Всё-таки здесь должно быть золото. Я чую запах золота...

- Да чего ты там чуешь, Герх, старый пень?

Но несмотря на это высказывание, горбунья всё-таки придвинулась ближе к чемодану, в котором рылся призрак-жаба.

- Ну вот, я же говорил! - торжествующе проквакал тот, вытаскивая обтянутую шёлком шкатулку.

- Дай сюда, - Рха вырвала у "жабы" находку, высыпала её содержимое себе в подол и принялась перебирать.

Пожива оказалась небогатой - несколько колец, две пары серёжек, цепочка и изумрудное колье. Но это лучше, чем ничего.

- Надо убрать вещи в тайник, - заявила Рха, ссыпав украшения в горсть.

И три призрака заковыляли к дальнему от дороги краю пустыря. "Жаба" и долговязый с кряхтением навалились на большой камень, сдвинули его с места и стали разгребать землю на открывшемся месте. Вскоре показалась ржавая крышка внушительных размеров сундука. Её подняли, и в лунно-звёздном свете тускло блеснула груда золотых и серебряных украшений. На самом верху лежали, в основном, фабричные серёжки, кольца и цепочки. В глубине же прятались более редкие предметы ювелирного мастерства, а ещё старинные монеты, часы, табакерки и портсигары. Поверх всего этого горбунья положила скромное достояние Джейн и застыла, любуясь драгоценностями. В таком же почти молитвенном трансе замерли и "жаба" с долговязым, выглядывая из-за её плеч. Мерцание золота и камней заворожило всех троих.

Но вдруг долговязый нарушил благоговейную тишину:

- Ох, Рха, мы копим и копим золото, но мы же никогда, никогда не обменяем его на еду. А если бы и обменяли - проглотить не смогли бы ни крошки.

И он потёр свою шею, такую же непропорционально тонкую по отношению к остальному телу, как у двух его товарищей.

- Еда, еда, все пятьсот лет, что знаю тебя, Хсор, слышу только про еду! - вспылила горбунья, захлопывая сундук. - Я и сама хочу есть не меньше твоего, но не ною же! Всё равно золото нужно нам, и мы должны его собирать! Разве кто-нибудь из вас двоих может преодолеть пристрастие к золоту? - она грозно обвела взглядом своих компаньонов.

Те смущённо промолчали.

- То-то же. Закапывайте сундук. Да не забудьте восстановить чары невидимости.

Отдуваясь, "жаба" и долговязый принялись швырять землю, а потом вернули на место и камень.

- Что ж, мы неплохо потрудились сегодня, - одобрила горбунья, когда работа была закончена. - Но в следующий раз, Хсор, когда станешь создавать нашу гостиничную мару, будь внимательнее, помни про машины на стоянке. И про шум, как будто в других номерах кто-то есть. А ты, Герх, отстань уже от числа "тринадцать". Чего ты к нему привязался? Это просто дурацкое человеческое суеверие, чем оно тебе так нравится? Только ненужные подозрения вызывает.

- Как скажешь, - проквакал "жаба". - Буду селить в двенадцатый... или в седьмой. Седьмой не вызовет подозрения, это ведь счастливое число, да?

- Дурак, - каркнула горбунья.

- Эх, здорово, когда удаётся заманить много народу одновременно, - вздохнул "жаба". - Не надо никакой шум изображать...

- Когда это было последний раз? - скривилась Рха.

- Да уж, не очень-то нам сопутствует удача. И стоящих вещей у людей меньше теперь. Хорошо ещё, женщины до сих пор любят носить драгоценности. А то так и пришлось бы нам переходить на деньги и телефоны.

- Вот ещё! Пусть переходит молодёжь, а мы уважаемые древние преты!

- Рха, - подал голос долговязый, - может, сделать видимыми для этих двоих их чемоданы?

Он имел в виду Сэма и Джейн, всё ещё возившихся с машиной.

- Больно добренький ты стал, - Рха состроила гримасу, которая окончательно исказила её и без того уродливое лицо.

- А что, я их понимаю. Они страдают так же как мы.

- Нет не так же, меньше, меньше нас! - завистливо запротестовала горбунья. Но потом махнула рукой: - Ладно, поступай с этими бесполезными бумажками и тряпками как хочешь. Мне до них дела нет.

***

- Знаешь, - сказала Джейн мужу, когда тот наконец был готов тронуть машину с места, - я поняла, что было не так с глазами портье. Они... как будто светились. Да. Красноватым светом.

- Может, тебе это только сейчас кажется?

- А может, нам вообще всё вокруг просто кажется? - раздражённо бросила Джейн.

- А знаешь, что кажется мне? - в тон ей, но не сердясь, откликнулся Сэм, глядя в боковое окно. - Что я вижу наши чемоданы.

Конец света