Шёпот зверя

Она думала о том, что если повернется и пойдет вперед, оставляя за своей спиной этого человека, этого зверя в человечьем обличье, то больше никогда не увидит его.

Никогда. И не будет ничего – ни хорошего, ни плохого. Ни боли, ни слез, ни радости. Не будет вообще ничего.

С трудом собирая последние силы, Вэл подняла блестящие влагой глаза, с надеждой смотря в неумолимое жесткое лицо.

– Пожалуйста, Ра, – тихо произнесла Вэл, без малейшего стыда слыша умоляющие нотки в своем голосе, – откройся мне, поговори со мной. Не молчи, и ты увидишь, ты поймешь. – Приоткрыла сухие губы, выпуская облачко белого пара. – Прошу тебя, пожалуйста.

Тень пробежала по лицу Раза, а потом его грудь поднялась в глубоком вдохе.

– Вэл, так будет лучше. Твое место там. Не со мной.

– Откуда ты знаешь? – Острые осколки в глубине души дробились и дробились, раня и разрезая мягкую кровоточащую плоть.

– Я знаю, – чуть слышно ответил Раза.

– Ты выгоняешь меня? – Вэл сморгнула повисшие на ресницах слезы и отвела взгляд в сторону, рассматривая случайный низкорослый голый куст.

– Нет, я не выгоняю тебя, – тихо сказал Раза, голос на краткий миг дрогнул, и Вэл была рада, что больше не слышала в его тоне холодное равнодушие.

Хотя бы так.

– Там твой дом. Там твой мир. Ты можешь начать жизнь заново.

– Ты сам не замечаешь, как противоречишь себе, – не зная, зачем и для чего говорит что-либо, выдохнула Вэл. – Ты грозишься убить меня и в то же время желаешь мне счастливой жизни. Раза, из тебя получился бы плохой актер.

– Прекращай, Вэл, хватит. Зачем ты цепляешься за меня? – И снова раздражение в его словах.

Вэл прижала задрожавшую ладонь тыльной стороной ко рту, потерла сухую кожу, чувствуя боль в треснувшей губе, а затем медленно опустила руку вниз.

Сердце болело, в груди словно кто-то выгрыз кровоточащую дыру, но Вэл лишь стиснула зубы, пытаясь привести рваное дыхание в относительное спокойствие.

– Я возьму это. – Кошель с деньгами глухо звякнул, подпрыгивая в дрожащих пальцах. В голубых глазах больше не было слез. Только боль, которую Вэл даже не пыталась скрыть. – В качестве компенсации за то, что ты сделал. Моя рука все еще ноет, Ра.

– Ты до конца будешь отрицать очевидное? – приподнял одну бровь Раза.

– А ты? – пожала плечами она.

Они оба замолчали, не отрывая друг от друга взглядов.

Вэл смотрела на Раза и не могла перестать думать о том, что больше никогда не увидит его. Что пройдет время, и все забудется, превратившись в историю, оставшуюся в виде смутных воспоминаний.

Историю, в которую никто и никогда не поверит.

Интересно, о чем думает Раза? Ему жаль? Ему больно? Вэл хотела верить, что это так.

– Наверное, ты прав, – наконец произнесла Вэл, и теплая открытая улыбка, стоившая очень многого, возникла на губах. Она увидела, как дрогнуло что-то в лице Раза, скользнув темной тенью и прячась в черных бездонных глазах. – Так будет лучше. Спасибо тебе за все. За то, что спас меня, что заботился обо мне. И что позволил мне вернуться.

– Вэл, – растерянно проговорил Раза, широко открытыми глазами смотря в улыбающееся лицо девушки.

Ну вот, Ра, теперь я верю тебе. Теперь я вижу тебя.

– И передай Зеффу, что… – Вэл замялась, пытаясь собрать витавшие в голове мысли в связное целое. – Не знаю. Я ведь даже не попрощалась с ним.

Она потерялась: внутри неприятно защемило, когда она мимолетно представила, как изменится лицо бородача, увидевшего, что его командир вернулся один.

– Скажи ему, что я буду скучать. И всем остальным тоже… скажи.

– Вэл, не нужно… – Грудь Раза тяжело вздымалась, голос казался сухим и надтреснутым, но Вэл больше не смотрела на него, повернувшись в сторону темного, неприветливого леса.

Там, вдалеке, ждал мир, в котором ей самое место. Мир, в котором не будет бессмысленной жестокости, не будет зверей, притворяющихся людьми, и не будет людей, сломавших жизнь ее и Раза и оказавшихся куда хуже зверей.

– Знаешь, я всегда хотела тебе рассказать, но как-то не пришлось. – Она не смотрела на Раза, краем глаза видя застывшую черную фигуру. – Мое имя… Вэл. Оно не полное. Меня зовут Валлери.

Она усмехнулась, чувствуя на языке нелюбимую округлость и плавность произнесенного слова.

– Мать, видимо, считала, что это красиво. Она назвала меня Валлери, а мне это имя никогда не нравилось. Напоминает коробку шоколадных конфет. – Кончики губ тронула улыбка. – Мадам, хозяйка борделя, в котором я жила, сократила его до Вэл. Вот так. Не знаю, зачем я говорю это тебе. – Она обернулась, найдя в себе силы на последнюю прощальную улыбку.

Если все должно было завершиться именно так – пусть Раза запомнит ее не в слезах. На слезы она еще найдет время.

Когда-то услышанные слова так некстати всплыли в затуманенной голове: «…с ней я… могу быть собой. Я могу быть тем, кто я есть, понимаешь? – Ты едва не прикончил ее, но смотри-ка, она успела затянуть на тебе ошейник».

Как же!

Будь оно так, разве Раза посмел бы закончить все? Разве он смог бы отказаться от нее?