Шипучка для Сухого

— Да какая еще невеста? — не выдерживаю я, повышаю голос, — ты с ума сошла, Ольк? Какая у меня может быть баба, кроме тебя?

— Высокая. Красивая. Блондинка.

Я ловлю в зеркале виноватый взгляд Васи.

— Извини, Олег, — басит он, заметно стыдясь, — я думал, она не узнает. Все уже улажено.

Я молчу. Смотрю.

Ну давай, старый волк, говори.

И Вася выдает охерительную в своей простоте и наглости историю о том, что на недавнем благотворительном сборище, где я фотографировался хер знает с кем, одна из этих хер знает кого после съемки доверительно сообщила журналистам известного интернет-портала, что она типа моя невеста.

Нахрена такая новость, я даже не собираюсь понимать. Наверняка, причины есть. Может, известность? Побыть немного невестой богатого иностранца… Нехилый взлет карьеры. А потом можно придумать историю расставания.

А я же лох иностранный. Может и не узнаю даже ничего. Мимо меня история моей помолвки и расторжения ее пройдет.

Ситуация простая и глупая.

А шарахнула по мне нехило.

Хорошо, что, судя по роже Васи, все виновные понесли наказание. Я даже не уточняю, какое. Знаю, что Вася, несмотря на внешнюю тупость, очень изобретательный парень.

Главное теперь — донести до моей Шипучки, что я не верблюд.

И уговорить все же полежать в больничке немного.

А, может, к кровати привязать?

Мысль о привязанной к спинке кровати Шипучке будоражит и радует.

И воспоминания будит.

Хорошие такие.

19. Примерно девятнадцать лет назад

— Я слышал, ты чистишь все?

Захар прищуривается на меня сквозь клубы дыма, кидает зелень в центр стола.

— Добавляю.

— Отвечаю.

Я тоже бросаю купюру. Игра идет по маленькой, на интерес больше. Разговор серьезный, а так вроде смягчается градус.

Молчу, смотрю в карты. Чувствую его взгляд.

— Чищу.

— Нахера? Жмут? Еще!

Захар получает еще карту. Лицо непроницаемо. Ему так кажется.

Мы играем в очко. По-простому, по-нашему. И сразу становится понятно, кто есть кто. Я в свое время играл с мастерами. Сутки напролет. А Захар… Захар не был там, где я играл.

Я кидаю еще купюру в центр стола.

Вижу, как дергается бровь. Нет, не надо тебе туда, где я был, Захар. Жопу не отыграешь.

— Не жмут. Просто хочу выйти.

— Зря, — цедит Захар, — сейчас нехилое бабло поднимаем. И дальше еще будем. Сам знаешь.

— Знаю. Потому и выхожу. Пока не начали.

За этот год многое поменялось.

Мы с Захаром теперь что-то типа партнеров. К серьезным потокам его только начали подпускать, а ему очень хочется уцепиться. Показать себя. Вот и старается. И удивляется, что сейчас, когда налажены хорошие поставки, я сваливаю.

А я не хочу вязаться с дерьмом. Всегда был против этого. Знаю потому что, что это за дрянь, как быстро от нее сходят с ума, насколько это грязные бабки. Грязнее только смерть. Хотя и тут под вопросом.

Нет, я хочу спокойствия, насколько это возможно.

У меня есть свой бизнес, одни только ритуальные услуги приносят вагон бабла. И это легально.

Практически. Взял-то я его не особо правильно, но кто теперь вспомнит? Главное, что уже все почистил.

И теперь там вообще кристально. Ну, насколько это возможное, естественно, у нас.

Братва не понимает причин. Не верит. Вон, Захар подвох ищет.

А его нет, подвоха.

Есть причина.

Маленькая такая, тоненькая и шипучая, как радужная змейка. Та самая, у которой укус сто процентов смертелен.

Укусила в сердце, и все, пи**ц тебе, Сухой.

Вовремя ловлю себя на том, что рожа неконтролируемо расплывается в улыбке, сдерживаюсь, кидаю взгляд на Захара. Не заметил. В картах весь.

— Добавляю.

Думает. Смотрит. Решает. Смешной.

— Отвечаю.

— Открываем.

У меня двадцать.

У него девятнадцать.

Ругается.

Я невозмутимо забираю бабки.

— Еще?

— Да пошел ты!

Прикуривает опять, смотрит зло. Смешной. Проигрывать не любит. Чем-то меня этот спортсмен, зоны не нюхавший, цепляет. В хорошем смысле. Он кажется правильным. Цельным. Надежным. И мне дико не хочется, чтоб он лез в дерьмо, в которое нас толкают.

Но говорить ему я ничего не собираюсь. Это его жизнь и его решение.

А мне домой пора.

Шипучка ждет.

У нее сегодня смена утром закончилась, должна отоспаться уже. И завтра дома. А это значит, что можно из постели не вылезать сутки.

При одной мысли о постели и Шипучке в ней, немного поджимается все внизу. Кааайф.

— Я поехал.

— Слышь, Сухой, — голос Захара тормозит меня уже у двери, — а если реально, какого ты соскакиваешь?

— Жениться хочу. И детей, — почему-то совершенно честно отвечаю я.

Захар только качает головой и кивает.

Я выхожу из душного прокуренного полуподвального помещения, смотрю на часы и решаю заскочить в одно место. Там в прошлый раз брал пионы.

Шипучка любит пионы.

В лавке знакомая девка, улыбается, даже заигрывает, похоже. Но мне откровенно похер. И вообще мерзко. Я не в первый раз прихожу, беру у нее букеты. Понятно, что не маме. Но ее ничего не останавливает. Есть все же наглые бабы.

Практически перед выходом она типа оступается и падает на меня, вынуждая подхватить. Тут же выгибается, оттопыривает зад и смущенно бормочет извинения. А сама все ближе жмется.