Шипучка. Ты уже часть меня

– Сок или минералку? Ой, ты же не пьешь. Может, хочешь свой чай? Правда он уже остыл, – произносит Арс слишком быстро, не давая и секунды на ответ.

Нервничает, что ли? Ну, это не так уж и странно… Даже его железная воля пошатнулась от такого удара, но он молодец. Держится. Я и не ожидала, что после всего он останется… Представляю, сколько силы воли ему требуется, чтобы не стартануть отсюда прямо сейчас.

– Сень, не нужно… Ты можешь уйти, если хочешь. Я все пойму, – говорю абсолютно искренне, не встречаясь с ним взглядом.

Не могу. Просто не могу посмотреть ему в глаза, потому что боюсь увидеть в них подтверждение того, что я именно та, кем себя чувствую. Кем меня будут считать все, если узнают правду.

– Уйти? Сейчас? Да ты издеваешься?! – Арсений вновь садится рядом со мной на диван, но уже на расстоянии.

С одной стороны, это облегчение, а с другой… Даже как-то немного обидно, но я понимаю, почему он теперь держит дистанцию. Все слишком запутано и сложно.

– Значит, так. Я скажу это один гребанный раз, а в следующий – напишу тебе на лбу перманентным маркером. Я. Не. Собираюсь. Никуда. Уходить. Сколько бы ты не брыкалась и не отталкивала меня. Ясно?

Боже… Какой же он упрямый. Вот честно. Всего секунду назад был растерян, а теперь снова уверен в себе и невозмутим.

– Ясно?! – повторяет с небывалой строгостью в голосе.

Спина выпрямляется сама собой. Ого. У меня такая реакция только на Семеныча, когда он ругается, ну и на папу. Последний, правда, уже давно не повышал на меня голос, но в детстве я выхватывала по самое не балуйся.

– Ясно, – отвечаю, все еще гуляя взглядом по комнате. Что угодно, лишь бы не попасть в плен бесстыжих карих глаз.

Милкина книга на столе, пыль на телике, который мы включали в последний раз недели две назад. На полу растянулся коричневый старый ковролин, почти посередине пятно от утюга. Мой косяк. Признаю. В зоне кухни горит верхний свет, обычная лампочка на проводке, но так было не всегда. Плафон мы с Милой бахнули пробкой от шампанского, когда праздновали новоселье.

Во второй части комнаты, где сидим мы с Арсением, значительно темнее, и этот полумрак как-то странно на меня влияет. Мужские горячие руки находят мои, и сердце снова радостно вздрагивает.

– Ника… – произносит ласково, словно пером по коже.

Он меня с ума сведет. Нельзя поддаваться, но вдруг мы сможем все решить и… «Исключено!» – вопит внутренний Гуру.

– Что сказал Марк? – спрашиваю, стараясь вернуться к серьезному разговору. Нам еще многое нужно обсудить. – Я ему не говорила о том, что…

– Твоя мама позвонила ему и устроила конкретный разнос, – отвечает Арс. – Ты не сказала ей о том, что ребенок может быть не его?

Черт! Уже и забыла, что мама знает лишь часть истории. Нужно обязательно объяснить ей всю сложность ситуации, пока она не натворила делов, например, не начала звонить родителям Марка, чтобы они заставили его взять ответственность. И зачем она вообще решила влезть? Я же ее не просила.

– Вот… Дерьмо! – вырывается непроизвольно, а после становится даже совестно. – Прости… Я просто сказала ей о своем положении и о том, что с Марком мы расстались, ничего не уточняя. Я хотела объяснить ей все остальное при личной встрече, но, похоже, лучше сделать это как можно скорее. Я не думала, что она станет звонить ему…

– Это же мама. Конечно, она решила разобраться с твоим бывшим, узнав, что он так поступил с тобой. Любая на ее месте сделала бы то же самое. Она просто хотела как лучше, – с удивительной добротой произносит Сеня.

Его слова правдивы, и я уже не чувствую и капли злости за поступок родительницы, которая еще мгновение назад жалила мои нервы. Она ведь действительно просто хотела меня защитить и думала, что помогает.

– О чем еще вы успели поговорить? – задаю следующий вопрос.

– Да особо ни о чем. Он приходил, чтобы поговорить с тобой, но сегодня не его день.

– Сегодня ничей день, – устало произношу я, потирая лоб.

Что-то голова начинает болеть. Нервы, наверное…

– Ну да. Поэтому я и передал ему, что это только с твоего согласия и одобрения, и только в моем присутствии.

– Что? – в удивлении поворачиваю голову и замираю, околдованная широкой довольной улыбкой.

Черт! Черт! Черт! Так и знала, что нельзя на него смотреть. Держись, Ника. Впереди самое трудное. Расстановка границ. Единственный, кто меня сейчас направляет, это внутренний Гуру, который помнит все решения, принятые мной сегодня, потому что я сама с трудом понимаю, что нужно делать.

– Он не внушает мне доверия, – говорит Сеня, пожимая плечами.

– А должен?

Арсений прищуривается, хмуря брови. Какой-то странный у нас разговор. Мне кажется, мы друг друга где-то не поняли. Или не совсем правильно поняли…

– Ты – моя девушка. Так что, думаю… – показательно стучит указательным пальцем по подбородку.

Типа, размышляет, да? Смешно… Он вообще может быть серьезным хоть пять минут?

– Да. Он должен, – озвучивает свое заключение Сеня.

– Я не твоя девушка, – резко заявляю, отнимая руки и прижимая их к груди.