Шипы смерти (ЛП)

«Василий». Он прервал меня. «Просто Василий. В конце концов, мы теперь семья.

Ой-ой.

«Алексей». Мужчина кивнул, и я мог поклясться, что температура в комнате упала на несколько градусов. Неудивительно, что Татьяна утверждала, что ее братья страшнее Илиаса. «И Саша. У последнего всегда неприятности, поэтому держись от него подальше.

«Почему это заставляет меня хотеть поговорить с ним?» Я ворчал.

Саша ухмыльнулся. — Потому что у тебя больше здравого смысла, чем у твоего брата.

Я издал сдавленный смешок. Я бы поставил свою жизнь на то, чтобы Саша был слегка невменяемым членом этой семьи.

«Вы все типа бойцы ММА или что-то в этом роде?» Пустой взгляд. Я понял, что это означает «нет». — Значит, бандиты, да?

— Исла, я не хочу, чтобы ты вел такую жизнь, — прорычал Илиас. «Рано или поздно все умирают».

Отвечая, я не сводил глаз с брата Татьяны. «Все рано или поздно умирают, брат. Или мне следует называть тебя Паханом, раз уж ты такой».

Я чувствовал, как напряжение накатывает на моего старшего брата волнами, которые могли бы привести к цунами. Я проигнорировал это. Ему придется перестать меня прикрывать. Как только он узнает, что я вышла замуж за Энрико Маркетти, он поймет, что я есть в этой жизни, и не сможет меня за это осуждать.

— Бля, Татьяна тебе сказала?

"Неа."

Раздалось рычание. «Маркетти. Этот чертов ублюдок. Если бы он тронул тебя пальцем…

Я поднял ладонь и остановил его.

«Опять неправильно». Хотя этот человек ткнул в меня гораздо больше, чем просто пальцем. — Как я уже сказал, позже. Чем я могу помочь?»

Все мужчины посмотрели на меня с недоумением. «С мафией?» — подозрительно спросил Саша.

Я закатил глаза. «С Татьяной».

По комнате пронесся поток облегченных вздохов, и я не смог удержаться от того, чтобы еще раз закатить глаза.

«Нож был воткнут ей в живот». Я ахнула, мои глаза метнулись к плоскому животу Татьяны. Тогда было чудом, что она все еще была беременна. «Доктор. Сергей сказал, что нам просто нужно подождать, — пробормотал Илиас, возвращаясь к своему креслу и беря Татьяну за руку.

— Разве тебе не следует принять душ или, может быть, переодеться? В тот момент, когда я произнес эти слова, мне захотелось пнуть себя. Если бы он вышел из этой комнаты, он бы увидел Энрико. Нам сейчас не нужен конфликт.

«Когда она проснется».

Он лгал либо себе, либо мне, потому что каждый человек в этой комнате знал, что он останется рядом с ней, пока не заберет ее домой.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

ЭНРИКО

я

часами ждал перед больничной палатой в одном из этих проклятых кресел. Я бы подождал несколько дней, если бы это было необходимо.

Вот только я чертовски ненавидел больницы, и не только из-за неудобной мебели, которую там предоставляли посетителям. Пока Исла находилась по другую сторону стены со своей семьей, у меня было достаточно времени, чтобы вспомнить свою семью и источник моей ненависти к этим стерильным местам.

Моя мать умерла в одном из них.

Мама смеялась, ее темные глаза блестели от удовольствия. Ветер трепал ее волосы, окружая их темным ореолом. Звуки волн разгоняли ветер.

Отец и брат строили каменный замок, который затопляла каждая волна. Их смех разносился ветерком. Это был прекрасный день.

Не успела эта мысль покинуть меня, как в воздухе раздался громкий хлопок.

Мой взгляд метался влево и вправо в поисках источника шума. Когда мой взгляд вернулся к матери, я обратил внимание на ее белое платье, которое теперь было окрашено в красный цвет. Ее лицо, еще мгновение назад светившееся счастьем, теперь выражало полнейший ужас.

Ее колени коснулись песка, и я оказался рядом с ней, мои колени ударились о камни. Я поймал голову матери прежде, чем она упала на землю.

«Мама». Мой голос надломился. Голос не был похож на мой. Оно было полно тоски. Террор. Кровь моей мамы окрасила мои руки, просачиваясь сквозь пальцы и капая на землю.

Затем воздух пронзил призрачный звук. Я чувствовал это глубоко в своей душе. Это было полно агонии. Полный боли, отражающий то, что я чувствовал в своей душе.