Широки Поля Елисейские (СИ)

Вертдом, где мы сейчас обитаем, связан с Землёй Людей, как спасательный катер, идущий в фарватере большого судна. ( Слова Вольганга А.) Это по сути одна система. Изначальный Народ существует и там, и там, но на правах наблюдателя: на Земле он знать, теснимая выскочками, и объект фантастических россказней, в Вертдоме - элита, нимало не претендующая на реальную власть, откуда все проблемы. Больше всего он любит океанские глубины: перфторан естественного происхождения, или "голубая кровь", позволяет ему обитать на такой глубине, которая до сих пор недоступна человеческой науке. Да, можно сказать, Мерцающие - это атланты, хотя совсем не такие, как у Платона. Способность обращаться в разумную взвесь позволяет им уходить и много глубже ветхой Атлантиды.

- И проникать сквозь стены и замочные скважины, - кивнул я. - По слухам.

Он зыркнул на меня:

- По крайней мере, ты запомнишь то, над чем посмеялся. Принципиальная неотличимость от людей - это сказано скорее о земных "вампирах". В Вертдоме всякий знает наши приметы. На расхожие признаки типа бледной кожи, клыков и светобоязни забей: чушь собачья. Символическая магия крови - это да, без этого никак. Земные потомки Мерцающих и людей - некто Иегошуа из Палестины и его сыновья от Марии Магдальской.

- Меровинги? - догадался я. - Короли с длинными волосами? Всегда думал, что это байки.

- Короли по естественному праву, вне зависимости от того, умеют ли они ворочать государственный руль, - сказал Тор. - Недаром сами они считали свою кровь особенной в том смысле, что в процессе размножения нельзя было ни облагородить её никакими средствами, ни ухудшить кровью рабов. Это правда: оттого их куда больше, чем думают, но куда меньше, чем было бы без преследований. Их-то великолепно можно было убить.

- А "голубая кровь" - расхожий эпитет любого знатного человека, - догадался я.

- Искажённый, как всё, что попадает человеку на язык, - добавил он. - Теперь о Вертдоме. Слыхал краем уха о морянах? Да конечно, от меня же самого. И Фируза: этот парень своего не упустит. Андрогины, полагающие себя много древнее людей, по виду черномазые дикари в бусах, холстине и с копьями, на деле - искуснейшие дипломаты, воины и торговцы с заморским порубежьем. Весь земной, иначе рутенский экспорт-импорт идёт через них, тем более сейчас, когда твоих соплеменников начали потихоньку оттеснять с занимаемых позиций.

- А к тому же моряне сами имеют потомство? - спросил я.

- Натурально! От наших землянцев в том числе. В каждом смертном есть капля вампира. Да к чему далеко ходить, я тут сам сынка заимел. Причём такого же стального, как я. Каприз природы.

- Затейливо. Дай боги со стихиями не перепутать, - я скривил гримасу. - А какое отношение это имеет к тому, о чём я попросил? О Вольфганг Асмодей, я всего-навсего хотел напоследок дружка выручить.

- То есть Фируза? Фир, - крикнул он, - гони сюда, пациент дошёл до кондиции.

Мой любовник вошёл и стал рядом с нами. В руках у него было нечто вроде древнеримской буллы на красивой цепочке.

Бубенчик явно подрос и округлился в боках, а светил в вечерних лучах, как второе солнце. Бирюза и сардер были переплетены сканью хитрого орнамента, который слагался в буквы.

Фируз вытянул руки кверху и опустил цепочку мне на уши. Шарик пал вниз и устроился в межключичной впадине.

- Вот. Завтра все это увидят, когда снимешь рубаху, - констатировал стальной оборотень. - А тогда возьмёшь нас обоих за руки и скажешь примерно так: "Мы трое одно: вверху и внизу, на лице земли и в глуби океана, в союзе и разлуке".

- Хм. Это как бы не совсем в тему, - засомневался я. - Заверения в дружбе вам, что ли, помогут?

- Магия, - солидным басом объяснил Торригаль. - Притом на талисман ведь попадёт хоть одна-две брызги: всего тебя мне нипочём не выдуть.

- А лекция была для чего?

- Считай, я тебе заговорил зубы, чтобы голове не так больно было. Заодно и телу: а то один клиент жаловался, что его всего как по ниточкам раздёрнуло, - засмеялся он и удалился с наших глаз.

10

и до кучи ЭПИЛОГ

Нельзя сказать, что в последнюю вертдомскую ночь мне снились кошмары. Естественно, амулет то и дело стукался мне в грудь, словно пепел Клааса, напоминая о бренности сущего, и порождал смутные видения, но с давней работой на кафедре было не сравнить. Никаких лестниц без перил или подъёмников с распахнутыми дверцами и дыркой в полу. А что было? Вот например, ко мне приходила забавная кукольная девушка, в которую вместе с кровью вошла душа Мерцающей. Она стояла в шкафу красавца палача, в которого безнадёжно влюбилась, будучи ещё живой, но не сподобилась ответного чувства. Теперь её каждый вечер вынимали и любовались красотой, а она целовала любимого прямо в нагое сердце.