Широки врата

— Естественно он высказал свою собственную точку зрения. Мне было интересно услышать авторитетное мнение.

— Он моложе Квадратта и не очень умный, и он, вероятно, пришел прямо с предложением. Как тебе покончить со всеми твоими проблемами! Разогнать профсоюзы раз и навсегда, не дать Комитету производственных профсоюзов когда-либо проникнуть на ваш завод. Не отдавать Новому курсу большую часть дохода и сверхприбыли вашей компании. Витторио поможет организовать авиаторов! Ты предоставишь самолеты, и они захватят аэродромы в течение ночи. Танковый корпус присоединится к ним, и они возьмут государственные арсеналы, а вскоре и всю страну под свой контроль. Такие планы?

— Ты знаешь, Ланни, у тебя всегда богатое воображение.

— Я ничего не выдумал, Робби. Я всё услышал в гостиных, в том числе и моей матери и моей жены. Ты сам слышал рассказы посла Чайлда о перевороте Муссолини, и как он, Чайлд, получил финансовую поддержку от Уолл-стрита. Ты знаешь, как Тиссен и Гугенберг и остальные из их банды финансировали Гитлера, они сами тебе рассказывали. Я уверен, что ты знаешь людей, вкладывающих деньги в этот налет на испанский народ. Разве Хуан Марц не посылал тебе своего представителя за самолетами, скажи, разве не так?

Робби не хотел лгать своему сыну. И к тому же, там была часть его ума, который не мог не восхищаться этим непредсказуемым идеалистом. Чёрт подери! Как этим красным удалось всё выяснить!

X

Ланни заехал к Гансибессам, так их он называл. У них был ребенок, и Ланни стоял над кроваткой, глядя вниз на пару больших темных глаз, которые медленно двигались туда и сюда, расспрашивая об этом странном мире, в который настолько поразительно вступают младенцы. Расспрос увенчается только ограниченным успехом, но никогда полным. Гордые родители назвали этого новоприбывшего Фредди. Так постепенно это имя стало принимать новый смысл, дядя надеялся, что оно будет счастливее, чем старое. «Если мы сможем сохранить от нацистов эту часть мира!» — подумал он, но не озвучил.

Ланни позвонил Мерчисонам, а потом велел уложить Командора в универсал. Он отправился ранним утром вверх по долине реки Ньюкасла и через холмы к Гудзону. Он ехал вдоль этой великой реки в Олбани, а затем дальше на север через красивую сельскую местность. Было начало осени, и чем дальше он продвигался, тем больше изменялась листва. Её изменения были великолепны, но и грустны, потому что они напоминали о смерти. Чем больше он углублялся в Адирондак, тем меньше наблюдал эту периодически повторяющуюся трагедию. Сосны, ели и можжевельник сотворили для себя твёрдые острые листья, которые могут сохранять свой хлорофилл, несмотря на зимние морозы. В долинах были огненно-красные и желтые цвета, но склоны гор будут оставаться зелеными, пока они вдруг не станут белыми.

Производитель зеркального стекла и его семья имела свой «лагерь» на глухом озере, и жили там дольше, чем их соседи, потому что любили острый бодрящий воздух и прогулки по лесным тропинкам со мхами и папоротниками. Близился охотничий сезон, и куропатки свиристели на закате, а олени стонали и фыркали ночью. Во всех комнатах горели камины, и Ланни подумал о Каринхалле, но какая разница двух цивилизаций! Он рассказал об этом своим друзьям, смеясь. Здесь звери были дикими, а люди ручными, в то время как у нацистов всё было наоборот. «Но не цитируйте меня!» — попросил он.

Мерчисоны были гораздо менее претенциозными людьми, чем Бэдды и Вандрингамы. Гарри всегда был довольно наивным и добрым человеком, кто так втюрился с роскошную Бьюти Бэдд, что решил взять ее и ее маленького сына в Питтсбург в начале мировой войны. Адела, которая знала эту историю, всегда находила Ланни романтической фигурой, источником культуры, которую она была счастлива пить. Теперь Гарри располнел, а его жена вступила в тот «опасный возраст», когда она тревожно встречала всё новое и необычное. Ланни удовлетворял её в течение нескольких дней, но чисто платоническим образом. Ланни был искусством и музыкой, Ланни был Европой, к которой тянулись с ностальгией мысли свободной от дел богатой женщины.

Когда они окончательно привыкли друг к другу, Адела задала вопрос о распаде его брака, и Ланни рассказал ей о не политической подоплеке, а о тех обвинениях, которые Ирма вскоре должна представить в суде. Жена производителя зеркального стекла, которая когда-то была секретарем, вздохнула и заметила, что в их доме было то же самое. Гарри также читает газету за завтраком и не слышит, что ему говорят. Единственное решение, это брать другую газету. Ланни сказал: «Ну, они, конечно, достаточно интересные в эти дни».

Он рассказал историю своего визита в Испанию, и не счел нужным скрывать, где лежали его симпатии. Его точка зрения была новой для его друзей, и они задавали много вопросов. Гарри сказал: «Ну, если это случится, то я приму участие». Жена добавила: «Я всегда могу освежить стенографию и поддержать тебя».