Широкий Дол

Я протянула ему руку, и он, к моему удивлению, не пожал ее, а наклонился и поцеловал мои пальцы нежным медлительным поцелуем, теплый след которого я чувствовала еще некоторое время. А он, задержав мою руку в своих руках, мягко сказал:

– Я бы хотел быть вам другом, мисс Лейси. Я, разумеется, сохраню ваши тайны – ведь я ваш лечащий врач, – но для меня гораздо важнее была бы возможность говорить с вами обо всем, как с другом. – И он, коротко мне поклонившись, вышел из комнаты.

Я так и рухнула в кресло. Я была удивлена до глубины души и чувствовала, что настроение мое улучшилось всего лишь благодаря звукам теплого, ласкового голоса доктора МакЭндрю. Я встала и посмотрелась в зеркало, висевшее над камином. Когда он поцеловал мне руку, на щеках у меня вновь вспыхнул румянец, в сочетании с которым темные тени под глазами придавали моему облику некую пронзительную хрупкость. Глаза мои ярко горели, в них плясала радость. Нет, меня к нему не тянуло, он был мне совсем не нужен – ведь у него не было Широкого Дола, и он ничем не мог помочь мне его удержать. Но какой женщине не понравится, когда мужчина так на нее смотрит? Я улыбнулась своему отражению в зеркале, охваченная самым элементарным тщеславием; я была счастлива, что родилась столь привлекательной. И когда через минуту в комнату вошла моя мать, я обернулась и улыбнулась ей. Она тоже просияла, довольная тем, что снова видит меня здоровой, и спросила, усаживаясь, расправляя юбки и открывая шкатулку для шитья:

– Это был экипаж доктора МакЭндрю?

– Да.

– Тебе следовало позвать меня, Беатрис, – мягко упрекнула она. – Тебе, право же, не следует встречаться с нашим молодым доктором наедине.

– Он заехал лишь для того, чтобы спросить, как я себя чувствую, – с улыбкой ответила я. – Мне и в голову не пришло послать за вами. Он как раз проезжал мимо, направляясь в Спрингхэмз; там у них кто-то из младших мальчиков заболел.

Мать, сосредоточенно поджав губы, вдевала нитку в иголку и молча кивнула, явно не убежденная.

– И все-таки мне не нравится, что он, врач, заезжает к нам просто так, как к своим знакомым, – сказала она. – В дни моей молодости аптекари приезжали, только если за ними посылали, да и входили они в дом с черного хода.

– Ах, мама! – воскликнула я. – Доктора МакЭндрю вряд ли можно назвать аптекарем! Он – врач, получивший образование в университете Эдинбурга. Нам действительно очень повезло, что он решил поселиться здесь, неподалеку от нас. Теперь не нужно будет каждый раз посылать за врачом в Лондон, если кто-то плохо себя почувствует. Это может показаться мелочью, но на самом деле это весьма существенное преимущество. Кроме того, он настоящий джентльмен, так что с ним гораздо проще беседовать на любую тему.

– Ну, хорошо, – примирительным тоном сказала моя мать. – Все это новые веяния, полагаю. Но мне это все же представляется довольно странным. Но я рада, что он был под рукой и позаботился о тебе, дорогая. – Она помолчала, сделала несколько стежков и заявила: – Но я даже слышать не желаю о том, чтобы он помогал Селии, когда придет ее время!

– Боже мой, мама! – Я не сумела скрыть раздражения. – До свадьбы еще две недели, а вы уже заботитесь об accoucheuse![15]

– Беатрис! – Мать была явно потрясена, но глаза ее улыбались. – Раз ты так свободно произносишь подобные слова, значит, мне придется подумать о твоем замужестве.

– Ох уж нет, мама! Я совсем не хочу замуж! – рассмеялась я. – Мне невыносима мысль о том, чтобы покинуть Широкий Дол, и разговорами о браке вы меня с толку не собьете. Я хочу одного: всегда жить здесь и быть сестрой Селии и тетушкой всем ее прелестным деткам, маленьким Селиям и Гарри.

– Все девушки так говорят, пока их замуж не выдадут, – спокойно возразила моя мать. – Уверяю тебя, ты будешь рада уехать, когда увидишь, какое чудесное будущее перед тобой открывается.

Я улыбнулась. Это был поистине бесконечный разговор, так что я села рядом с мамой и тоже придвинула к себе рабочую шкатулку. Перед нами стояла весьма респектабельная задача – подшить галстуки Гарри. В последнее время мое умение шить несколько улучшилось, и я, старательно делая аккуратные стежки, думала о том, что, возможно, именно этот галстук Гарри наденет в день свадьбы, и я – а вовсе не маленькая застенчивая Селия! – в первую брачную ночь развяжу на нем этот галстук.

– Гарри собирается сделать тебе сюрприз после вашего возвращения из свадебного путешествия, – сказала мама, прерывая мои мечты. – Я говорю об этом только потому, что он запланировал огромные работы, хотя время для этого совершенно неподходящее.

Я удивленно посмотрела на нее, ожидая разъяснений.

– Гарри хочет не просто обновить некоторые комнаты в западном крыле, но полностью все там переделать, чтобы это крыло было исключительно в твоем распоряжении, – сказала она. Ее голос звучал спокойно, и все же мне показалось, что я улавливаю в нем тревожные нотки. – Я уверена, ты скажешь, что тебе эта идея совсем не нравится, не так ли?

Она ждала, что я тут же выражу свое согласие с ней, но я молчала.

– Ты знала о его намерениях, Беатрис?