Широкое течение

ради забавы? Вы же знаете, что экономии у меня нет.

— Ты сиротой не прикидывайся, несчастного и обез¬

доленного из себя не строй! — повысил голос Безводов.

Дарьин вытянулся, как струна, спросил сухо и четко:

— Может, мне уйти, чтобы не вызывать в вас излиш¬

нюю нервозность?

— Фу ты, пропасть! До чего же занозистый харак¬

тер, — воскликнул Фома Прохорович. — Прямо еж —

везде иголки. Ну что ты стал штопором! Сядь! Сядь!.. —

Дарьин присел на краешек табуретки и тут же встал, на¬

стороженный. — Товарищи говорят с тобой тихо, мирно,

по-дружески, помощи твоей просят... потому что ты па¬

рень дельный и кузнец хороший...

— Спасибо, — бросил Дарьин.

— Газеты писали на весь союз, в кино показывали,—

вставил Космачев.

— Писали, да перестали. Теперь о других пишут. —

Олег пристально смотрел Антону в лицо, не скрывая

вражды к нему. Вот она где кроется, причина его не¬

удач, — в Карнилине. Помог ему выбраться в Москву, а

он приехал и отпихнул его в сторону, нахал! Возмущение

подступало к самому горлу.

— Что же ты молчишь? — спросил Антон грубова¬

то. — Будешь ты подписывать обращение? Или ты хо¬

чешь, чтобы мы перед тобой на колени встали?

— На колени вставать вас никто не просит. Я сказал,

что экономии у меня нет. И не предвидится.

— Зато есть голова на плечах, чтоб думать, — ска¬

зал Безводов.

Дарьин не слышал этого замечания; он, не спуская

взгляда с Антона, отчеканил:

-г- Я своими подписями не швыряюсь. Я не верю в

такое начинание. Это просто шумиха, не больше.

Антон знал этот высокомерный дарьинский тон. Вско¬

чив, он рванулся к Дарьину, крикнул несдержанно, со

злобой:

— А не веришь, так убирайся к чертям! Без тебя

обойдемся! Уходи!..

Олег метнулся из комнаты, вылетел, позабыв закрыть

дверь. Антон медленно сел.

— Ну и характерец!.. — вытирая лицо платком, про^

говорил Алексей Кузьмич не то про Дарьина, не то про

Антона. — Я даже вспотел от волнения.

Гришоня засмеялся громко и с торжеством:

— А что я вам говорил?! К нему с голыми руками

не суйся. Его надо брать клещами, как горячую бол¬

ванку.

Алексей Кузьмич повернулся к Антону:

— Ты что же это?.. Разве так разговаривают с

людьми? Надо было спокойно, мягко...

— Вот и разговаривайте с ним мягко, — прервал Ан¬

тон. — А я не буду!

Сожаление, близкое к раскаянию, овладело Дарь¬

иным, как только он очутился за дверью один. Он сол¬

гал, что не верил в успех этого начинания. Нет, он глу¬

боко верил в него; он по собственному опыту знал, как

люди с радостью подхватывают каждый свежий запев.

Подхватят и этот, и не только на заводе, но, возможно,

и по всей стране, и страдал от того, что не он явился

запевалой, не он пойдет во главе движения. Надо было

согласиться с ними, покориться на время. Но не смог

он переломить себя: не позволяла гордость. И зря ска¬

зал он, что нет у него экономии, — есть, небольшая, но

есть. А если поразмыслить как следует, то наберется и,

больше. Как долго он не думал о молоте, о поковках —

голова занята другим... И дома все скверно: Настя дует¬

ся, уткнется в книгу и молчит. После той сцены опасно

вступать с ней в пререкания. И Марина ведет себя как-

то странно; в словах ее все чаще проскальзывает ирония

по отношению к нему; а вчера он видел- ее с Семиёно-

вым, они стояли в метро, спрятавшись за колонну, и тот,

все время озираясь, говорил ей что-то. Что ему надо от

нее?.. Может, понравилась, красивая! Олег шел вдоль

цеха, глядя в пол; он не слышал глухого буханья моло¬

тов, не видел искр, сыпавшихся ему под ноги. «Теперь к

ним не подступиться, — с горечью думал он об Антоне

и его друзьях. — Стороной будут обходить меня, как за¬

чумленного. Чорт бы ее, побрал, эту мою горячность!

А ведь когда-то были друзьями... Хотя всегда мы гляде¬

ли друг на друга критически, и соединял нас Володя

Безводов; не будь его, мы бы и тогда, может, не дружи¬

ли».

...Как просочившийся из глубины недр родник вдруг

забьет студеной и чистой струей, живительные соки зем¬

ли сольются в единый ручей, в-него упадут другие воды

и образуют реку; напоенная свежими весенними потока-

ми, она стремительно понесется вдаль, бурно кипя и

пенясь, и вот уж, смотришь, вырвалась на простор и ка¬

тит свои волны, богато украшенная сиянием в ночи и по¬

витая синим маревом в знойный летний полдень, течет,

тая в себе несокрушимую мощь, и ничем не остановить

ее, — так и беспокойная мысль кузнеца увлекла сначала

комсомольцев своего цеха, к ним присоединялась моло¬

дежь других цехов, других заводов — тысячи, сотни ты¬

сяч пытливых и пылких людей.

В заводской многотиражке было опубликовано обра¬

щение комсомольцев кузницы. Партком завода провел

специальную конференцию. Молодых рабочих приветст¬

вовал Центральный Комитет комсомола, Московский ко¬

митет партии предложил директорам предприятий и сек¬

ретарям парткомов поддержать это патриотическое дви¬

жение. Центральный совет профессиональных союзов

обязал профсоюзные организации изучить и распростра¬

нить опыт новаторов. Газеты разнесли по стране весть

о начавшейся борьбе за металл.

Заместитель министра Федосеев, придя в цех, оста¬

новился, как и в тот раз, в бригаде Карнилина. Он по-

отцовски поощрительно обнял Антона и спросил:

— Как наш молот, еще стучит?