Шиш вам, а не Землю!

— И не вздумайте считать себя умниками, ублюдки! — погрозил кулаком Поликарпыч, злобно сверкая глазками. — Не забывайте, за вами будут наблюдать. И, если кто-то станет плохо воевать, мы это сразу увидим. А теперь бегом марш в капсулы. Тому, кто не успеет занять место к моменту старта, придётся добираться до поверхности планеты кувырком. Правое плечо вперёд!.. Бегом!.. Аршшш!..

И гвардейцы дружно затопали по клёпаному вдоль и поперёк полу, сотрясая своей молодцеватой, да богатырской поступью, не менее клёпаные, стены и потолок корабля.

— Трепло, — проронил на бегу Фрол.

— Что? — не понял Перепёлкин.

— Поликарпыч — трепло, вот что.

— Это почему?

— Потому что, скорее всего, опять забудут патроны доставить на планету.

— Откуда знаешь?

— Знаю, — загадочно ответил Фрол и дальше они бежали к своей капсуле номер тринадцать уже молча.

И лишь только они заняли места в шлюпе и пристегнулись ремнями, как кто-то, кажется, это был долговязый старослужащий с глубоко посажеными глазами, заметил:

— Ох, не нравится мне вся эта операция. У нашего корабля номер тринадцатый. Номер шлюпа тоже тринадцать.

В голосе долговязого звучала смертная тоска.

— Слава богу, что у планеты хоть номер не тринадцатый. Как-нибудь долетим, а там…, — радостно гыгыкнули в конце капсулы.

— Ошибаешься, — заметили сбоку. — В технических сводках, переданных Лигой Объединённых Планет, этот шарик на древнем языке хинди имеет в своём названии тринадцать букв. К тому же планета, если считать от её солнца, то есть — от Фэта, тринадцатая по счёту. Да, в звёздном каталоге она не имеет тринадцатого номера. Но, что это меняет?

Кто-то негромко ругнулся.

— Да, попали в переплёт, — сказали слева. — Как бы теперь из катавасии выбраться целёхонькими.

— И не мечтайте, — пробасили из-за штабелей банок с лягушачьей икрой. — Интересно, на сколько дней нас забросят в это адское местечко?

— Дней? — нервно хихикнули справа. — Месяцев, парень! Не дней, а месяцев, будет правильным сказать!

— Вот отчего армейское начальство расщедрилось насчёт сухого пайка, — с запоздалым озарением промямлили опять из-за банок с деликатесом.

А сухощавый и бледный новобранец в новенькой форме и неправильно, задом наперёд, одетой на голову каске, громко икнул. Наверное, со страху.

Что-то загудело. Где-то закричали:

— Десятый пошёл!

— Двенадцатый!

— Трин…

Окончание команды Перепёлкин не расслышал, так как ещё сильнее загудело, пол под ногами завибрировал, а потом и вообще куда-то пропал.

А потом он ощутил, как тело его стало неимоверно лёгким. И, если бы не ремни, его бы здорово шмякнуло, наверное, о потолок.

Зато, по чьей-то нерадивости плохо закреплённый, ящик взмыл свечою вверх и, врезавшись в стальную потолочную балку, отрикошетил от неё и пошёл прямо на Акакия, с беспомощным ужасом взиравшего на этот тяжеленный ящик и от страха изо всех сил вжавшегося в кресло.

В последний момент, благодаря маневру шлюпа, ящик изменил траекторию и врезался в пол в каких-то двух шагах от Перепёлкина. От удара крышка ящика лопнула и отлетела, а во все стороны брызнули упаковки с печеньем.

— Весёленькое начало, — заметил худой новобранец. — Нас уже пытаются прикончить.

За узкими, мутными и запотелыми квадратиками иллюминаторов вовсю бушевало фиолетовое пламя — шлюп входил в плотные слои драгомейской атмосферы.

Кто-то из новеньких заплакал.

Кто-то его утешал.

Среди личного состава Звёздной Гвардии, особенно в тех её подразделениях, что были прикомандированы к «Монархисту», с незапамятных времён ходили слухи, что в соседних полках и взводах живут получше. И кормёжка там вкуснее и командиры обходятся со служащими помягче, а не гоняют их день-деньской до одури, как ихних, по плацу.

Молва доносила, что обращаются к рядовым в других подразделениях исключительно на «вы». Страшно подумать, но апологеты «Монархиста» слышали, что если и приказывают там что-либо рядовым, то непременно вставляют высокие командиры — евфрейторы и хвильдфебели в свой приказ «мерси», «пардон» и «пожалуйста». В иных случаях — всё сразу вместе.

Ночами гвардейцы плакали от обиды, потому что у них всё было по-другому.

— Ррротааа!.. Ррравняяяйсссь!.. Смирнаааааа!..Вольнааа!.. Заааправиться!.. Рядовой-космонавт Пупкин, почему шлём вашего скафандра не блестит как лазеро-штык?… Вы что опупели, Пупкин? Огурцов, не играйтесь с бластером. Это не игрушка. И отчего у вас перекрыт краник на кислородном баллончике? Вот уже и всё лицо посинело от недостатка дыхания, а глаза закатились под лобик. Откройте краник! И без истерик. Мне за вас отвечать! Пупкин, возьмите кирпич и надрайте, наконец, этот свой дурацкий шлём. Впрочем, отставить. Пора грузиться на корабль… Ррротааа! Правое плечо вперёд! Шааагооом!.. Ааарршшш!!! Пупкин, я сказал — правое. И перестаньте, наконец, драить этот дурацкий шлём. Скрежет стоит на целый мегагигапарсек. Почистите на Драгомее. Заодно попугаете андроидов-аборигенов. Готов поспорить, их жабромозги нипочём не поймут, чем вы занимаетесь и что делаете, олухи.

— Товарыщ хвильхвебель, а, правда, шо…