Шиша. Изгоняющие бесов

Зато на глаза попался ботинок, нанизанный на палку, другой конец которой исчезал в рубахе, набитой соломой, и стало ясно, что куча представляет собой свалку соломенных пугал, выряженных в поношенную одежду. Причем, хоть одежда и выглядела старой, но явно ей было не триста лет, как найденной деревне, и даже не сто. Присмотревшись к соломенно-тряпичной куче, Аглая заметила рубашку с пластмассовыми пуговицами, край шифоновой блузки, воротник свитера машинной вязки, фетровую шляпу и много других предметов одежды, которые никак не могли принадлежать крестьянам, жившим два-три века тому назад.

– «Лихоманки», судя по всему, – ответила Варвара. – Куклы-обереги, только очень большие. Обычно их делают размером с ладонь, а эти здоровенные, как огородные пугала.

– Может, это и есть пугала? – предположила Аглая. Почему-то версия насчет «лихоманок» ей не понравилась. Она знала, что обережные куклы на Руси использовались для помощи человеку в разных делах, а также защищали его от болезней, отвлекали на себя внимание темных сил, служили так называемыми «подменками». Считалось, что все болезни вызывались нечистью, и некоторые куклы делались для приманивания злых сущностей, тем самым отводя их от человека. Разновидностей «лихоманок» было множество, и все они имели разные названия, в зависимости от своего предназначения, к примеру, «Травница», «Крупеничка», «Десятиручка». Но вместе с куклами-«помощницами» существовали и куклы для наведения порчи, их называли «лихорадками», и так же, как «лихоманкам», этим куклам давали свои «имена», как правило, производные от слов, означавших насылаемые недуги: «Огнея» вызывала у человека сильный жар, от «Трясеи» бросало в дрожь, «Глухея» лишала слуха, а «Невея» даже доводила до гробовой доски. «Лихорадок» было много, исторические данные в зависимости от регионов сильно отличались. Где-то насчитывалось всего девять разновидностей, где-то – сорок, а в некоторых местах это число превышало сотню. И «добрых», и «дурных» кукол делали без лица, потому что кукла с лицом могла передать человеку вселившуюся в нее злую сущность. Зная об этом, Аглая всегда относилась с опаской к куклам – и к тем, что с лицом, и к безлицым, а особенно обходила стороной сувенирные лавки и фольклорные выставки, где обычно было полно всяких рукотворных оберегов, в том числе и «лихоманок».

– Не пугала это. Есть признаки, – как-то очень категорично заявила Варвара, прерывая размышления Аглаи. – В обрядах их использовали.

– В каких обрядах? – вклинилась в разговор Дина. В ее глазах тотчас вспыхнуло любопытство.

– Да мало ли было всяких обрядов в те времена! – отмахнулась Варвара.

– Но ведь одежда на них совсем не старинная, – заметила Аглая.

– В том-то и дело. – Варвара кивнула, и вид у нее почему-то стал недовольный. – Рабочие приперли этот хлам вместе с домами – решили, что куклы имеют историческую ценность. Вот, теперь думаем, утилизировать это все или в полицию сообщить. Но полиция-то нам в туристический сезон ни к чему… – Варвара на мгновение задумалась и вдруг спохватилась: – Ой, разболталась я тут с вами, а у меня еще дел по горло! Идемте-ка, покажу вам объекты и побегу, а вы оставайтесь хозяйничать да за уборку принимайтесь. Завтра посетителей запускать начнем. Вам только один день дается на все про все, включая изучение исторического материала по этой деревне. Кстати, нашим следопытам удалось выяснить ее название! Неподалеку от того места, где находилась ее околица, нашли нечто вроде старинной вехи – путеводный указатель в виде столбика с дощечкой, там по-старославянски было вырезано слово «Шиша». Не очень-то хорошее название, скажу я вам. Это слово имеет сразу два значения – «бродяга» и «вор».

– Как интересно! – Дина восторженно захлопала ресницами. – Наверное, в деревне жили воры и бродяги!

– Бродяги вообще-то бродят по свету, а не живут в деревнях, – возразила Аглая. – А ворам нечего воровать в такой крошечной и бедной деревушке. Странно даже, что ее так назвали.

– Ну все-все, девчата, хватит разговоров, дома наговоритесь, а сейчас пора за дело! – Варвара подтолкнула их к выходу – довольно грубовато, как показалось Аглае.

За то недолгое время, которое они провели в сарае, снаружи заметно похолодало. Усилившийся ветер принес сырость с реки, и начал накрапывать мелкий дождик. Аглая поежилась, пожалев, что не надела худи с «начесом», и подумала, что первым делом надо будет затопить печь в избе. Все-таки чувствовалось, что Дивноречье находилось на три сотни километров севернее города. Для последнего дня мая просто жуткая холодина!

***