Шишли-мышли

Раньше у папы было два лучших друга, Битту-чача[11] и Рахул-чача. Теперь остался только дядя Битту. С Рахулом папа поссорился из-за мамы. Мне тогда было лет семь, я многого не понимала, кое-что уже подзабылось. Помню, Рахул-чача часто приходил к нам домой, пока папа был на работе у себя в клинике (к тому времени он уже открыл собственную больницу и стал одним из лучших хирургов в городе). Хоть маму и удивляло, что папин друг приходит в его отсутствие, поначалу она встречала Рахула-чачу приветливо, угощала чаем, вежливо расспрашивала о делах, о семье и детях. Он всегда говорил, что просто проезжал мимо и решил заскочить. Но с каждым новым его визитом на мамином лице стало проступать выражение смутного беспокойства. Она уже не была так доброжелательно настроена, отвечала сухо и односложно. Однажды я играла в саду и услышала в доме какой-то непонятный шум. Заглянув через застеклённую дверь веранды на кухню, я увидела, как мама что-то сердито выговаривает дяде Рахулу, а он стоит перед ней злой, с пылающим лицом, и прижимает ладонь к щеке. Что они говорили, мне было не расслышать, но я видела, как мама категорично взмахнула рукой, делая жест, который можно было истолковать только как «Убирайся отсюда!» и никак иначе. Рахул-чача сказал что-то резкое и быстро вышел из кухни. Оставшись одна, мама обхватила голову руками и сползла по стене на пол. Я понимала, что она чем-то страшно расстроена и взволнована, но интуиция подсказывала мне — я не должна сейчас подходитьи спрашивать, что случилось, это не моё дело.

Вечером с работы вернулся папа. Он был очень зол, я сразу поняла это по его лицу. Сначала я думала, что он злится на Рахула-чачу за то, что он обидел маму. Но, оказалось, отец был почему-то недоволен маминым поведением. Меня отослали в детскую; я боялась ослушаться и выйти, но и через плотно закрытую дверь до меня долетали обрывки их ссоры на первом этаже. На этот раз они даже не старались понизить голос.

— …Мой лучший друг!.. как брат!.. с детства!.. нет оснований не верить!.. — слышала я отрывистые выкрики отца, на что мама отвечала:

— …Доверять собственной жене!.. унизительно доказывать!.. мне нечего стыдиться!..

Как же мне было страшно! Я не соображала, что происходит, только сидела и дрожала в своей комнате. Мне казалось, что папа сошел с ума и может убить маму. Теперь-то я понимаю, что, скорее всего, дядя Рахул, влюблённый в маму и не добившийся взаимности, оклеветал её в глазах отца, чтобы обезопасить себя. Может, он сказал, что мама сама признавалась ему в любви — чего ещё можно ожидать от этих развратных ангрези — ну, что-то в этом роде. Индийские мужчины вообще мастера сочинять.

Эта ужасная ссора длилась около часа. Затем они сбавили тон. Я старалась разобраться в происходящем и прикладывала ухо к двери, но отворить её совсем и открыто подслушивать всё-таки не решилась. То, что я услышала, не укладывалось в голове. Папа плакал!.. Плакал и просил прощения, а мама успокаивала его. Я опять улавливала лишь короткие обрывки фраз:

— …Ради тебя всё оставила… — говорила мама. — Ради любви… И ты ещё можешь в этой любви сомневаться?

Папа отвечал:

— Всегда боюсь, что ты несчастна… очень люблю… что я тебе дал?.. была профессия в России… стала домохозяйкой… в четырёх стенах…

— Я счастлива здесь, с тобой…

В конце концов, уже во втором часу ночи сон сморил меня, и я уснула прямо на полу перед дверью, прижимаясь ухом к щели под ней. Позже родители обнаружили меня и осторожно перенесли в кровать. На следующий день никто не спросил, почему я заснула таким странным образом. Слава Богу, родители выглядели абсолютно довольными и помирившимися. А дядя Рахул больше никогда не появлялся в нашем доме. По-моему, он вообще переехал из города в другое место; во всяком случае, я ничего о нём не слышала и не знаю до сих пор. Да мне это и неинтересно.

Кстати, насчет «домохозяйки». Мама говорит, что ей не нравится это слово, и что сама она себя домохозяйкой не считает. Прежде всего она «хранительница семейного очага». Мне не совсем ясен смысл этой фразы, но, в отличие от всех матерей моих друзей, которые тоже нигде не работают, мамин образ жизни совершенно иной, непонятный многим местным женщинам — чтение, спорт, танцы, компьютер, фотография… Мама говорит, что нельзя допускать, чтобы тебе было нечем заняться. Она уверяет, что ей не бывает скучно никогда, даже если она находится совершенно одна — потому что она самодостаточный человек.

Между тем хозяйка она тоже хорошая. Вообще-то у нас есть служанка Прия — она ежедневно приходит и делает уборку в доме, а также иногда помогает с готовкой, особенно если мы ждём гостей к ужину. Но на кухне мама чаще предпочитает возиться сама. Она прекрасно готовит индийские, русские и европейские блюда, только роти[12] не делает. Не потому, что слишком сложно — как раз наоборот, мама считает роти самым примитивным и потому безвкусным индийским блюдом.

— Ничто ни с чем и ни о чём, — говорит она презрительно. — Как будто сено жуешь. Уж лучше простого хлеба купить.