Шиза

Переносчик спал, а я нет. Я вообще еще ни разу не спал, пока находился в его голове. Когда он закрывает глаза, то у меня наступает темнота и время одиночества. Почему нельзя было сделать как-то так, что бы если он засыпал, то я тоже бы проваливался в спасительное забытьё сна. А то очень скучно сидеть в полной темноте несколько часов. Эр наверняка видит сны, что-нибудь о своем детстве, например, или розовых пони. Почему нет? А вот мне приходится сидеть в темноте и только думать, думать и думать. Несправедливость какая-то, я бы тоже хотел что-то про розовых пони посмотреть.

Когда я услышал ушами переносчика «Военная полиция!», то на душе заскребли кошки. Нет, в сложившейся ситуации, когда вокруг война, когда линия фронта не так уж и далеко, когда обнаружена вражеская группа диверсантов в своем тылу, присутствие военной полиции было вполне нормальным на нашем пути. Но вот что-то скребло внутри моего сознания. Про ощущения своего переносчика можно было бы и не спрашивать, то нервничал постоянно, и адреналин его просто не отпускал. Может быть только во снах про детство и розовых пони. Можно назвать это личной интуицией, или предчувствием, в общем, что-то внутри меня напряглось и натянулось от этого словосочетания.

Когда грузовик остановился, почти уперевшись в первого патрульного бампером, то тот не изменившись в лице и не сделав ни шагу назад направился к дверке водителя.

— Здравия желаю, проверка документов. — произнес полицейский ледяным тоном.

Я почувствовал, как напрягся переносчик. Странные ощущения иногда преследовали меня, словно я чувствовал боль в пальце, или хотелось почесать локоть. Этакие фантомные ощущения отсутствующего тела. Мое путешествие в голове переносчика было слишком коротким для привыкания к бестелесному существованию, и я, наверное, придумывал ощущения сам. Вот и сейчас я почувствовал некое напряжение несуществующих мышц и даже учащающееся сердцебиение. Скорее всего о себе давала знать та самая ассимиляция сознаний, памяти и, как следствие, телесных ощущений. Да и кто знает, после двух травм головы, сначала об дерево, потом от своего сослуживца-диверсанта, какие изменения могут быть в сознании этого необычного человека, который тащит меня в виде вторичной личности.

— Только не дури. — предупредил я Эра. — Всё будет нормально.

Тот не ответил. Его рука снова переместилась к кобуре на поясе, как и в прошлую встречу с патрулем на дороге.

Тем временем полицейский взяв документы у водителя не стал их сразу смотреть, а снова вернулся на то место, где одним своим невозмутимым видом остановил грузовик и начал просматривать бумаги. В его действиях виднелась нарочитая медлительность, добавляющая ему важности. Вот так всегда, чем выше чин проверяющего, шире его полномочия, чем больше власти он в себе несет, тем надменнее поведение. Если первый военный пост нас даже не остановил, увидев черную форму фельдъегеря, а второй общался вежливо и так же не лез с расспросами к Эру, то здесь полицейский явно диктовал свои условия поведения и показывал, кто хозяин на этом отрезке дороги. Так и с жертвами таких проверяющих, кстати. Чем ниже чин, тем более суетливо он себя ведет и жальче выглядит.

— Держись достойно, словно ты проверяешь этого полицейского, а не он твою машину. Но сильно не наглей. Вы с ним в одинаковых статусах, так что не суетись, не лебези, не бойся. — посоветовал я переносчику.

— Д-д-даже и не думал. — ответил Эр так, что я сразу понял, он испугался.

Да, было чего бояться, тут я с ним был согласен. Это уже третий пост у нас на пути, а у парня совсем нет опыта в спецоперациях. Если бы всё шло так гладко, как на первом посту, который мы проскочили, то он бы успокоился, и мы без проблем докатили бы до Тамболя. Эти ребята в черно-зеленой пятнистой форме военной полиции, стоящие идеальным клином на дороге, все как на подбор высокие и с каменными лицами, производят впечатление даже на меня, а уж что говорит про парня, который их первый раз увидел. И сейчас я прямо ощущаю, как он нервничает. У рука всё ближе к кобуре.

Тем временем, полицейский пролистал малочисленные бумаги, полученные от водителя и поднял взгляд на Эра. Долгий и неприятный взгляд. И пошел в нашу сторону.

— Пан офицер, откройте дверь, пожалуйста. — сказал он нам.

Мой переносчик Эр то ли от заторможенности, вызванной страхом, то ли следуя моим рекомендациям, не сразу ринулся дергать ручку двери. Прошло несколько весьма долгих секунд, пока он всё же открыл дверь.

— Пан офицер, позвольте и ваши документы. — всё так же бесстрастно попросил полицейский.

Он смотрел нам прямо в глаза. В наши опухшие, заплывшие от гематом глаза. Но я прекрасно понимал, что боковым зрением он видит правую руку Эра, полусогнутую в локте, и кисть на уровне кобуры. Переносчик после того, как открыл дверь, вернулся в исходную напряженную позу, а я даже не заметил этого. Это была большая ошибка и с его и с моей стороны.