Шиза

Мимо нас пронесли связанных по рукам и ногам пластиковыми стяжками орматских диверсантов и протащили почти бесчувственного азарийского солдата со скованными руками за спиной. Куда-то делся водитель. Повязали всех. Сейчас и на нас наденут стяжки. И если только на руки, то мы еще не окончательно причислены к диверсантам, а значит еще есть шанс где-то наврать и как-то сбежать. А если свяжут и ноги, как тем двоим из кузова, значит у полицейских нет сомнений в том, кто мы такие. Вот и дожили: мне придется участвовать в побеге от своих соотечественников, потому что во всё то, что я бы мог рассказать, они вряд ли поверят. Да и рассказывать придется устами Эра, а он не захочет.

— Эр, не дури и не выступай. — сразу зашептал я в голове своего переносчика. — Мы еще найдем шанс сбежать.

— Как они нас поймали? — уныло спросил переносчик.

Похоже, адреналиновый шторм в нем сменился аппатией.

— Думаю, что твой навигатор не простой. Похоже, что он не только принимал триангуляционные данные спутников, но и сам передавал какой-то сигнал. Вот нас и засекли. Передавал, скорее всего, с какой-то периодичностью, а не постоянно. Импульсами. Поэтому нам дали второй такой же маяк в виде пакета в Тамболь тогда на дороге. Как только два трека совпали, нас сразу и взяли. А я-то думал, почему нас так долго не ловят.

— Всё таки ты ждал, что нас поймают? — в его вопросе не было злости, лишь обреченность, которая мне не понравилась.

Обычно таким голосом говорят те, кто собирается сделать что-то неразумное.

— Я думал, мы успеем добраться до нужного места, до моих коллег. — сказал я.

Нас подтолкнули, полицейский опустил наши руки на капот и тщательно обыскал. Забрали всё, даже брючный ремень. Обыскивающий стоял сзади, а главный сбоку держал нас на прицеле. Я почувствовал как Эр напрягает и сокращает мышцы не меняя позы. Он разминался! И это было плохим знаком, значит парень что-то задумал. То-то обреченность его внутреннего голоса мне не понравилась.

Как только полицейский, обыскивающий нас, взялся за наши руки, лежащие на капоте, видимо с целью завести их за спину, то каким-то неуловимым движением Эр вывернул свои руки ладонями наружу, обхватил руки полицейского и притянул его сзади к себе, слегка подсел, словно рюкзак подвесив тело на спину. И тут же сделал полуоборот, ставя его как живой щит между нами и главным, целящимся в нас. Всё это случилось в один миг, я даже не успел восхититься быстроте и плавности движений парня, как он уже распрямился, скидывая тело «живого рюкзака» в сторону нацеленного на нас оружия. И сразу же с места ринулся в сторону, огибая кабину грузовика. Направление побега было выбрано правильно, так как все полицейские оставались у нас за спиной, и те, которые контролировали нас, и те, которые упаковывали плененных диверсантов.

Все, да не все. Когда Эр уже обежал грузовик и поравнялся с его задним бортом, я, а значит и Эр, увидел, как из-за грузовика шагает еще один человек в пятнистой форме. И поднимает автомат. Обостренные чувства показали мне это, словно в замедленной съемке. И я видел, как автомат смотрит на нас не дулом, а тыльником приклада, который двигается навстречу. Затем приклад и лоб моего переносчика встретились в одной точке пространства. Погас свет.

5. Рокировка

Ну если высыпаться до этого момента мне не приходилось, то хоть без сознания повалялся. Вместе с переносчиком.

Но как же болела голова! Просто раскалывалась. Наверняка, будет сотрясение. Говорил же я ему, не дергайся, успокойся. Теперь точно шансов не будет открутиться. Руки затекли, ноги уже покалывало иголками, лежать было крайне неудобно, да еще и покачивает. Аж тошнота подступила, то ли от удара по голове, то ли от укачивания.

И тут до меня дошло. Я чувствую. Я ощущаю. Я не только слышу звуки, но и ощущаю запахи. Боль, онемение конечностей, укачивание, тошноту. Только вот не вижу, так как на голове что-то балахонистое и непрозрачное, наверное мешок. Но у меня было тело!

— Капец, мне похоже шею сломали. — услышал я голос переносчика. — Ни рук, ни ног не чувствую. Эй, Лот, ты тут? Похоже всё, похоже нам хана.

Вот не знаю, как бы я реагировал на мысль о сломанной шее. Наверное, голос мой был более плаксивый и испуганный. А этот парень говорил вполне спокойно, словно другого и не ожидал. Наверное, он похоронил себя уже тогда, когда стоял под дулом пистолета у капота грузовика. Есть у орматцев некий фатализм, путь от рождения к смерти во имя выполнения какого-то долга.

— Эр, а как тебя полностью зовут? — почему-то спросил я.

— Эрик. Эрик Левин. — сразу ответил тот. — А тебя?

— Олег Луценко. — сказал я. — Приятно познакомиться.

— Ну вот, хоть перед смертью шизик узнал, как его второго альтера зовут на самом деле. — усмехнулся, но как-то грустно, Эрик.

— Эрик, ты вообще ничего не чувствуешь?

— Нет. Овощ. Я слышал, так бывает после перелома позвоночника. Одно немного успокаивает, что хоть поговорить есть с кем. — он пытался бодриться, но я слышал, что ему нелегко это дается.