Шизофрения

В условленное время, спустившись в холл гостиницы, Александра обнаружила тройку заговорщиков, которые расположившись в креслах, склонились над схемой, разложенной на круглом стеклянном столике, и двух человек в военной форме с винтовками рядом со стойкой администратора. Военные внимательно оглядывали всех входящих в отель и время от времени посматривали в сторону «заговорщиков». У Онуфриенко был сосредоточенный и деловой вид, а надвинутая на лоб козырьком назад бейсболка с изображением Микки-Мауса, футболка с надписью «Россия» и новые джинсы свидетельствовали, что Сашечка приоделся.

— Значится, так и порешили! Каждый понял свое место и задачу?» — услышала Александра, подходя к столику. Пал Палыч, одетый в белоснежную рубашку с короткими рукавами и светло-бежевые брюки, кивнул. Марина, накрытая платком и строгой черной галабеей, заметив Александру, кашлянула. Сашечка поспешно свернул схему.

— Готовитесь к захвату города? — с улыбкой поинтересовалась Александра. — Рекомендую начать с банков, почты, телеграфа, моста через Нил и железнодорожной станции. Магазины женской одежды советую оставить нам, женщинам, — бросила веселый взгляд на Марину, — на десерт.

— О-о, какие люди! — поднявшийся с места Пал Палыч, неожиданно расплылся в простецкой улыбке. — Слава российским психиатрам, лучшим психиатрам в мире! — воскликнул он, демонстрируя информацию, явно полученную от Онуфриенко.

— У нее нет чувства юмора, когда дело касается ее работы, — бросив на Пал Палыча укоризненный взгляд, сказал Сашуля, поднимаясь следом. — Я несколько раз пытался ей анекдоты про психиатров рассказывать — не реагирует.

— Какие анекдоты, такая и реакция! — огрызнулась Александра, которой не нравилось, когда подшучивали над ее профессией. — Зато у меня есть чувство врачебного долга перед обществом! — выразительно взглянула на Сашечку, но тот, судя по благодушному выражению лица, не понял. — Кстати, благодарю вас, Марина, — тему надо было сменить, — я чувствую, что кисть уже шевелится.

Марина покровительственно улыбнулась.

— Ну, что, пошли, раз уж все собрались? — Онуфриенко протянул руку Марине, помогая подняться с низкого кресла. — Пройдемся, — направился к выходу, — посмотрим город! Здесь, между прочим, прекрасный университет и я, кстати, знаком с ректором. Чудесный человек!

Вышли на улицу. Военные двинулись следом.

— Саша, — тихо спросила Александра, дернув Онуфриенко за рукав, — мы что, арестованы?

— А ты думала как? Во весь голос заявляешь о захвате банков, мостов и… магазинов и предполагаешь, что никто по-русски не понимает? — засмеялся тот.

Александра, изобразив ужас на лице, прикрыла рот ладошкой.

— Ладно, не бери в голову, — успокоил ее Сашечка. — После теракта в Луксоре сюда ездят очень мало туристов, а тем, кто приезжает, дают охрану. Ты разве не заметила, нас уже около вагона встретили? Нет? Уже на перроне стояли двое и нас ждали. Проводники сообщили куда надо, что в вагоне четверо иностранцев, которых нужно беречь.

Они бродили по ярко освещенной набережной с красивыми домами и бойкими торговцами, зазывавшими покупателей. Онуфриенко, бросив озабоченный взгляд на руку Александры, решительно подошел к уличному развалу и, вынув из пестрой стопки длинный прямоугольный платок с мелкими иероглифами, спросил продавца:

— Бекам?

Торговец, улыбаясь, что-то протараторил.

— Кетир! — поморщился Сашуля, делая вид, что хочет уйти к соседней торговой точке, но услышав новое, очевидно более приятное предложение, разрезал рукой воздух, — халас! — и протянул торговцу несколько фунтов. Подойдя к Александре, перебросил ей через шею платок и ловко подвязал согнутую руку, поместив в уютную люльку.

— Так удобнее? — заботливо поинтересовался он.

Александра кивнула но, заметив напряженный взгляд Марины, тут же спросила:

— Арабский — трудный язык?

— Да нет, — небрежно сказал Онуфриенко. — Экономичный. Почти без гласных в письме. Вместо них — огласовки. Значения слов заключены в сочетании согласных, которые называются корнями. И потом все справа налево. Просто надо привыкнуть. Кстати, зная арабский, можно много чего непонятного расшифровать в русском и многих других. И наоборот. Присядем? — обратился к спутникам, указывая на свободную скамейку на набережной.

— Здесь на берегу великой реки, наблюдая закат солнца, хочется разговаривать о вечном, — торжественно сказал Пал Палыч, устроившись на скамейке.

— Или молчать, — высказала свою точку зрения Марина.

— Но тоже о вечном, — с улыбкой добавил Пал Палыч.

— Так вот, — пресекая зарождающуюся дискуссию о том, что лучше делать на берегу реки, Онуфриенко повернулся вполоборота к Александре и продолжил:

— Вообще-то первоначальный язык человечества — язык Адама — имел устройство, близкое к современному классическому арабскому языку.

— И Евы, — сказала Александра.

— Что Евы? — удивленно спросил Сашечка.

— Язык — Адама и Евы, — с улыбкой пояснила Александра. — Сам подумай, зачем Адаму язык, если поговорить не с кем?

Пал Палыч рассмеялся.