Шизофрения

— Всех удивляет стремительное возвышение Америки всего за сто лет — кратчайший исторический период, — сказал Николя. — А все дело в том, что американцы выбрали правильный вектор движения и правильные лозунги — «свобода и демократия». Им был нужен только символ, но не веры — как крест, звезда или полумесяц, а идеи. Так вот, символом осознанной, признанной и провозглашенной на государственном уровне идеи стала статуя Свободы, а агитационной листовкой — однодолларовая купюра с ее скрытой символикой.

— Но в итоге –то американская демократия превратилась в лукавство, — сказала она. — Спросите американца, что такое Ирак? «Место, где за демократические идеалы гибнут наши парни», — патриотично скажет большинство, которое даже не знает, где это место находится. «Территория, под которой находятся залежи американской нефти», — подумает меньшинство, принимающее решения. А на очереди — Иран и Венесуэла, под которыми тоже почему-то оказалась американская нефть, — Александра выгнула спину и пошевелила плечами, чтобы взбодриться. В голове промелькнула мысль о том, что она не спит уже сутки.

— Даже правильные идеи нельзя навязывать силой и превращать единство многообразия в однообразное единство, — сказал Николя. — Уж тем более прикрываться ими для достижения имперских целей. К тому же, все империи когда-нибудь падают. Да? — он с улыбкой взглянул на гостью, которая положила руки на поручни кресла и вытянула ноги. — Но… возникают другие. Сейчас имперские амбиции есть у Китая, и китайцы в полном соответствии с правилами игры в шахматы «Го», не вступая в прямой конфликт ни с кем, постепенно и целенаправленно занимают клетки чужого пространства. Но я о другом. О начале американского возвышения и правильном векторе. Не случайно, в этой связи, что сама идея статуи пришла из Египта

— Статую разве не французы американцам подарили? — Александра выпрямилась и потерла пальцами виски.

— Я говорю не о самом монументе, а об идее, — уточнил Николя. — Неужели правда не хотите спать? — спросил он удивленно и, показалось, в этот раз без сексуального контекста.

— Уснешь тут с вами, — добродушно сказала она и взяла в руку бокал. Отпила глоток вина и с интересом посмотрела на Николя.

«Сколько ему лет? — подумала она. — Наверное, уже за сорок. Впрочем, если мужчина следит за собой, разницу между тридцати и сорокапятилетним определить почти невозможно. Правильные черты лица, красивые скулы, вьющиеся темные волосы. Глаза необычного цвета — карие со светлыми лучиками. Подбородок с ямочкой, — продолжила оценивать, находя все больше достоинств. — Руки красивые. Пальцы длинные…» — увидела усмешку в глазах Николя и опустила глаза, спрятав мысли, которые в этот раз у нее самой попытались убежать в неправильную сторону. — Хотя, почему неправильную?» — снова посмотрела на Николя и, заметив, что тот понимающе улыбнулся, потребовала продолжения рассказа, решив подавить желание интеллектом.

— Представьте, — снова заговорил он интригующим тоном. — Франция…

Александра кивнула. Францию ей даже не надо было представлять. Франция была наверху.

— Середина девятнадцатого века. Вечер.

— Вечер какого-какого века? — на всякий случай уточнила она, снова устраиваясь в кресле поудобнее.

— Позапрошлого, — пряча улыбку, сказал Николя. — Дом архитектора Фредерика Огюста Бартольди. Стук в дверь. Хозяин открывает. На пороге — двое в длинных плащах с капюшонами, накинутыми на голову. Проходят в дом, вслед за молчаливым приглашением хозяина. Бартольди знал этих людей — служителей культа богини Исиды. Ночные гости поведали ему, что на него возложена важная миссия. В то время строился знаменитый Суэцкий канал. Так вот, скульптору сообщили, что он должен создать статую Исиды в виде маяка и поставить ее именно там, в Суэце. Бартольди не мог отказаться.

— Почему? — спросила Александра. — Разве он не был свободен?

— Возможно, Бартольди сам принадлежал к служителям культа Великой Богини, — сказал Николя таким тоном, чтобы не оставалось сомнений, что принадлежал. — Но… дело не заладилось. Скульптор побывал на строительстве канала и, познакомившись с Фердинандом де Лессепсом, возглавлявшим строительство, предложил египтянам создать к открытию водной трассы между Средиземным и Красным морями огромную скульптуру с маяком-светильником в руке. Статуя должна была называться «Прогресс» или «Египет, несущий свет в Азию». Однако правитель Египта Исмаил-Паша не принял идею. А может, просто не понял… Но идея не умерла. В 1865 году, при императоре Наполеоне III, вокруг академика Эдуарда де Лабулайе… Кстати, — оживился Николя, — фамилия Лабулайе на персидском звучит почти как «Уста Бога». Так вот, вокруг него сформировался кружок, члены которого жили в надежде на конец империи и утверждение французской республики. Таким образом, решив подарить статую Свободы, хотели выразить свое восхищение великой республикой по ту сторону Атлантики. В общем, 28 октября 1886 года к столетию Соединенных Штатов статуя Свободы с факелом в руках была установлена и стала символом Америки.