Шизофрения

— И какое это имеет отношение к герметизму и Исиде? — решила уточнить Александра.

— Сам Бартольди, естественно, всегда отрицал «египетское» происхождение идеи статуи Свободы и повторял, что проект, предназначенный для Америки, совершенно оригинален. Но разве он мог сказать что-то другое?

— Помнил судьбу Моцарта? — спросила Александра.

Николя улыбнулся, но на вопрос не ответил.

— Множество предположений существует и относительно того, кто явился моделью Свободы, — продолжил он. — Некоторые, например, считают, что эскиз скульптуры Бартольди срисовал со своей матери — Шарлотты. Впрочем, загадка до сих пор не разгадана… — многозначительно улыбнулся он. — Хотя, если сосчитать, лучей в короне статуи — семь. И принципов герметизма тоже семь.

— Про семь принципов герметизма мне интересно, — с трудом сдерживая накатившую зевоту, поднесла ладошку к лицу Александра. — Четвертый я уже знаю. Расскажете про остальные? Или это тоже тайна?

— Расскажу-расскажу, — пообещал Николя. — Вы ж все равно не отстанете.

— Не отстану, — подтвердила Александра, — потому что любознательна по природе, как все женщины. — Так все же, какое отношение к этой истории имеет статуя Исиды?

— Разве вы не поняли? — удивленно спросил Николя. — Та страна, которая установит у себя правильную статую Исиды, выберет правильный вектор движения в эпоху Водолея и станет мировым лидером.

— Ой, я кстати, слышала, что собираются соорудить стопятидесятиметровую статую Будды, — сказала Александра, — и еще пирамиду-некрополь в Германии в три раза выше пирамиды Хеопса.

— Они все ищут символы. Но есть и второй элемент, — Николя сделал паузу, — Посланец, который будет иметь прямую связь с энергоинформационной оболочкой Земли и принесет идеи, которые позволят изменить сознание человечества на общепланетарное, а затем — космическое. Каждая мировая религия хотела бы заполучить его, а некоторые утверждают, что он уже пришел.

— Далай Лама — живое воплощение Будды, в которого переселилась душа Будды, уже указал на мальчика… который исчез вместе с семьей, — пробормотала Александра. — А почему, кстати, не девочка?

— Насчет девочки сказать ничего не могу, — улыбнулся Николя, но уж точно Посланец будет — надконфессионален, — убежденно сказал он. — Кстати, признак наступления новой эпохи — возвращение к экстраординарным способностям человека, которые проявляются все у большего количества людей. Если в прошлом веке были известны Эдгар Кейси, Вольф Мессинг и, пожалуй, еще Никола Тесла, то сейчас процесс пошел гораздо быстрее.

— Вы имеете ввиду так называемых «детей индиго»? — сонным голосом спросила она.

Николя кивнул.

— Да, между прочим, — он сочувственно посмотрел на засыпающую гостью, — на церемонию открытия статуи Свободы были допущены всего две женщины — Жанна-Эмилия, жена Бартольди, и восьмилетняя дочка Лессепса.

— Безобразие, — вяло отреагировала Александра, глаза которой уже неумолимо слипались. — А пойдемте-ка наверх, выпьем кофе, — сказала она, — и заодно немного поспим.

— Мне нравится ход ваших мыслей! — заулыбался Николя. — Мне вообще — все в вас нравится, — вдруг добавил он. — Александра, я, честно говоря, — он перегнулся через столик, взял ее руку и прикоснулся губами, — до сих пор не верю, что вы не мираж, явившийся мне только для того, чтобы неожиданно исчезнуть, и не райская птичка, случайно залетевшая в окно. Мне кажется, я знаю вас очень давно. Целую жизнь. Хотя, в сущности, почти ничего о вас не знаю. Не исчезайте из моей жизни, прошу, — сжал ее руку.

«Поздравляю! Можешь стать графиней! — промелькнуло в ее вдруг проснувшемся мозгу. — Хватит уже ломаться! Быстренько соглашайся!»

«Я так и думала! Завела французского хахаля», — голос мамы был неумолим, как приговор.

«Господи, какая глупая ситуация, — подумала она. — Похоже, это признание в любви, а я не знаю, что ответить. А когда я не знаю, что ответить — говорю нет, либо… пробую отшутиться», — решила в этот раз пойти на компромисс.

— Послушайте, Николя, — она осторожно высвободила руку, — давайте пока отложим этот разговор. Тем более, что Кларисса, — Александра, изобразила озабоченность — ну, вы же понимаете, неизвестно, как Кларисса к этому отнесется, — поправила воротник халата и смутилась, понимая, что несет несусветную чушь и ощущая себя никудышной актеркой, зачем то изображающей из себя то ли дуру, то ли лесбиянку, хоть Николя, если не кривить душой, ей очень симпатичен.

«Но он сам виноват. Разве можно признаваться в любви полусонной женщине?» — нашла себе оправдание.

— А что, она вам нравится? — пряча улыбку, удрученно сказал Николя, похоже, принимая игру.

— А вам?

— Я должен об этом подумать, — улыбнулся он. — И вы тоже подумайте. Может все еще не так плохо и у нас все получится? Пойдемте-ка наверх пить кофе, — он поднялся с места и протянул ей руку.

— Признайтесь, Николя, это вы сами устали, — она встала, опираясь на его руку.

— Причем здесь усталость? — улыбнулся он.

— У вас, значит, вверху дом, и внизу тоже — дом, — сонно бормотала она, поднимаясь по лестнице и заставляя себя переставлять ставшие ватными ноги по ступенькам.