Шизофрения

— Ой, гляди, девка, не опоздай! Девичий век короток, — покачала головой старушка. — А хорошего жениха нынче днем с огнем не сыщешь. Куда ни глянь — одна пьянь!

— Это точно, — согласилась Александра.

— А в храм собирайся, — продолжила старушка. — Храм наш намоленный. Даже при прежней власти не закрывался. Приходи, дочка, не гнушайся. Песнопения послушай — благостно станет. Много людей светлых придет. Батюшка у нас новый. Жуть, какой симпатичный! — в глазах Анны Тимофеевны блеснули озорные искорки. — Жаль не Пасха, а то бы похристосовались. Ну, что? Придешь что ли?

— Постараюсь, баба Аня. Тем более что батюшка такой привлекательный, — улыбнулась Александра.

— Во-о! Так-то оно правильно будет. Ты, милая, пойми — людям без веры никак нельзя. Жить-то как без веры? Завтра выйдешь на улицу, глядь, а храмов божьих нет: ни церквей православных, ни мечетей бусурманских, ни синагог иудейских. Куда пойти-то? С кем душевно поговорить? С соседом-пьянчужкой о футболе? Или с соседкой о сериале пустом, где окромя стрельбы да глупостей из не нашей жизни ничего нет? Не-ет. Душа веры просит. Чтоб небеса над головой были. Коли веры не будет, как жить? Как стаду звериному? Что взамен веры-то у нас есть? Пустота одна! — махнула она рукой.— Так-то вот, милая…

* * *

У ворот дома действительно стоял Кузин «Мерседес» в сопровождении мрачного черного внедорожника.

— Сашенька! Ну, что ж ты не предупредила, что раньше приедешь? — встревожено спросил Кузя, войдя в дом, после того, как рослые сосредоточенные парни, вероятно, из службы охраны, обследовали участок вокруг и не обнаружили ничего подозрительного. — А мне хендлерша звонит, говорит, пришла утром Титуса кормить и выгуливать, а щенка на участке нет и в доме на втором этаже свет горит. — Подумала, не забрался ли кто?

— Здравствуй, Кузенька, — Александра чмокнула его в щеку. — Хотела тебе сюрприз сделать, а заодно проверить, что ты тут один без меня делаешь? — сказала строго, изображая ревность. — Да разве ж от тебя скроешься?

— А что я? — почему-то смутился Кузя. — Работа до поздней ночи, потом домой, потом снова на работу. Дел — невпроворот. Еще и к Давосу готовлюсь. Скоро вот мигалки и спецномера отменим, — доверительно сообщил он. — Чтобы народ не дразнить.

— Ой, бедненькие! — изобразила она сочувствие. — Как же вы теперь на работу добираться будете? А с работы? Неужели, как простые инженеры?

— А, — махнул Кузя рукой, — нельзя по-другому. — Выборы в следующем году. А мы для себя придумаем что-нибудь. Буквы и цифры пока никто не отменял. Лучше расскажи, как съездила? — он устроился на диване. — Успешно, надеюсь. По Парижу хоть успела погулять?

— Вдоволь. И по Парижу и… — чуть не сказала «под», — …и в окрестностях.

— А как твой граф? — в глазах Кузи появились привычные недоверчивые огоньки.

Александра посмотрела вопросительно.

— Ну, этот, как его, Николай Николаевич?

— А, дедушка Коля, — изобразила она, что вспомнила. — Нормально. Удочерить меня хотел, — спрятала улыбку. — Наследницы у него, видишь ли, нет. Некому миллионы оставить, поместья и дом в Монте-Карло.

— А у него дом в Монте-Карло есть? — приподнял брови Кузя. — Хорошее местечко. Многие наши там собственность прикупили. И во Франции на Лазурном берегу тоже. А я вот никак не соберусь. Может, ты займешься? — испытующе посмотрел на Александру. — При помощи «дедушки Коли», — снова посмотрел недоверчиво. — Он-то свой продать не хочет?

— Кузенька, ты что? Его дом десятки миллионов стоит. В хорошем месте. Прямо на горе. Вид на бухту.

— Цена роли особой не играет, — небрежно бросил Кузя. — У нас в стране с доходами все в порядке. Нефть из скважин бьет, лес растет. Даже за долги СССР уже рассчитались. А ты откуда знаешь про вид из дома? — вдруг озаботился он.

— Фотографии смотрела, — улыбнулась Александра. — Как потенциальная дочь должна же я была с наследством ознакомиться?

— Да ладно тебе, — махнул Кузя рукой. — За меня замуж выходи — никакие фотки не понадобятся. Все будет… натуральный чистый продукт.

— Ты мне, Алексей Викторович, Рогожина напоминаешь, — усмехнулась Александра.

— Какого Рогожина? — напрягся Кузя. — Из Госдумы что ли? Так вроде там Рогозин.

— Купца, который Настасью Филипповну за сто тысяч покупал.

— О, господи! — лицо Кузи расслабилось. — А ты б меня, конечно, хотела князем Мышкиным видеть? Прошло, Сашенька, время иисусообразных поклонников. Другое сейчас время, когда самое обидное для человека услышать, что он обыкновенный, смиренный, бедный и, не дай бог, еще и честный.

— Так это ж всегда так было, Алексей Викторович! И во времена Достоевского и до него. Человек порядочный и совестливый — лакомый кусок для подлеца. Вот почти всех и сожрали.

— В глубинке еще есть, — благодушно сказал Кузя и потянулся.

— Вы для этого туда дороги новые прокладывать собираетесь? — усмехнулась Александра.

— Ну, ты и язва! — он с усмешкой покачал головой.

Александра нахмурилась.