Шизофрения

Отец посмотрел на нее удивленно и даже головой покачал, какие вопросы стали интересовать дочь. Сказал, что победили потому, что у них, в отличие от всех остальных политических сил была универсальная утопия «красной веры» в счастье освобожденного труда. Утопия, дававшая народу мечту вырваться из положения униженного ничтожества и обрести достоинство Человека в справедливом обществе. Сказал, что революция — это всегда стремительное изменение существующих смыслов на новые или чужие, и что в теоретическом плане учение Карла Маркса о прибавочной стоимости смогло дать ответ на извечный вопрос, почему одни богатеют, а другие бедными остаются, а в политическом — подсказало, как исправить извечный антагонизм. Вот тогда-то и начал бродить по Европе призрак коммунизма, хотя основные идеи были взяты из раннего христианства. Она тогда впервые услышала название «ессеи». Большевики же к реализации ранних христианских идеалов очень творчески подошли: взяли в качестве движущей силы революции класс без собственности, которому вроде как терять нечего, а заодно — и деклассированные элементы, которым действительно нечего было терять, заявили, что лучшего будущего не надо ждать, а за него надо бороться путем насильственного перераспределения общественного богатства и уничтожения богатых, учли опыт Французских революций с практикой террора и откинули все моральные нормы по отношению к классу эксплуататоров. Лозунг «Грабь награбленное!» для толпы звучал ясно и доходчиво. «Экспроприация экспроприаторов» — хотя и мудрено, но завораживающе. Отец тогда заметил, что если даже сегодня такие лозунги в массы бросить и объявить, что за это наказания не будет, разве ж многие в одночасье не поднимутся? Разве ж не сметут Рублевку и еще много чего?..

Когда же доел варенье из блюдечка, привычно промокнул рот салфеткой. Он всегда, даже когда его никто не видел, ел, соблюдая все правила застольного этикета. Ей даже казалось, что если убрать у него нож, то одной вилкой он и съесть-то ничего не сможет. Это у него было от бабки — обрусевшей француженки. Потому французский у них в семье все хорошо знали. Кроме мамы, которая только по ей одной известной причине французов не любила. Может, не могла им простить войну 1812 года? Они с отцом по этому поводу постоянно подсмеивались. Потом отец взял свою чашку с блюдцем и пошел к раковине. Посуду за собой он всегда мыл автоматически, и она в детстве этим пользовалась, стараясь вовремя подсунуть свою. «А потом как красиво на словах развернулись! — продолжил он разговор. — Лозунг социализма — «От каждого по способностям — каждому по труду», лозунг коммунизма — еще лучше — «От каждого по способностям — каждому по потребностям»! Другими словами, делай, что можешь и бери сколько сможешь унести, ограничивая себя только коммунистическими нравственными нормами, которые в новых заповедях — «Моральном кодексе строителей коммунизма» сформулировали. Завлекательно! Как всякая утопия…»

Потом отец вышел из столовой в кабинет и вернулся уже с курительной трубкой в руках. Она, понимая, что разговор еще не закончен, дождалась пока он, не спеша, набил трубку табаком, разжег и выпустил первые клубы ароматного дыма. Он молча курил, поглядывая на нее с удивлением, как смотрят мужчины, вдруг обнаружив, что крохотная девчушка, которая, кажется только-только родилась, которую совсем недавно возил в коляске, баюкал, покачивая на руках, читал сказки на ночь, оказывается, уже выросла и стала собеседником, задающим не самые простые вопросы. Потом сказал, что самая мощная политическая партия — та, которая выдвигает новоедуховное учение, привлекательное для масс. Другими словами, идет к власти со своей религией. Коммунизм же стал, по сути, мировой религией обездоленных. Но с любой красивой идеей есть одна проблема. Теоретические идеи романтиков-утопистов реализуют практики-материалисты со своими вполне конкретными властными и имущественными интересами, которым после получения власти нужно ее от посягательств других таких же конкретных внутренних и внешних материалистов уберечь. Вот тут-то и начинается большая игра с использованием всех возможных средств — цивилизованных и не очень.

«Кто не с нами — тот против нас!» И тогда — противники и враги обнаруживаются повсюду. Просто в каждой подворотне. А если их нет — то создать видимость — тоже проблем нет. Там же, где есть крепкая экономическая и идеологическая теория и подкормленный репрессивный аппарат — организовать на практике единомыслие и массовое поклонение духовному вождю и отцу всех народов — дело техники. Потому беззаветных борцов-романтиков, которые в смутное время не погибли, и претендентов на власть новый хозяин страны постепенно от дела отстранил или вовсе уничтожил, чтобы не мешали рулить. Отец сказал тогда, что из семи членов Политбюро ВКП(б), которые в 1924 году в его состав входили, шестеро «врагами народа» оказались. Один всего остался.

Она не стала спрашивать, кто. Догадалась. Даже не напрягаясь.