Шизофрения

«Погода для депрессии», — решила она и поднялась из-за стола, но не успела сделать и нескольких шагов к лестнице на первый этаж, где собиралась попить кофе, как звонок домашнего телефона заставил ее вернуться. Сняла трубку. Тишина. Только потрескивание и неразборчивые голоса словно с другого конца света. Положила трубку. Села в кресло, ожидая повторного звонка.

«Хочу в Египет, к солнцу, — вдруг подумала она и сразу вспомнила Онуфриенко. — Где он сейчас?»

— Ты поедешь со мной в Египет? — потрепала по загривку развалившегося у ног Тяпу. — Разомлевший в домашнем тепле щенок потянулся и зевнул, всем видом показывая, что ему и здесь неплохо.

«Какая все-таки удивительная поездка в Париж, — подумала Александра. — Масса впечатлений, приключений и… ничего для диссертации. Почти ничего. Если не считать видения в подземелье. Хотя это не так уж мало. Для диагноза самой себе… «Все люди лица скрывают, боятся взглянуть друг на друга… — вспомнила она тревожный голос. — Жадность во всех сердцах, не на кого положиться… Повсюду день начинается со лжи… С кем говорить мне теперь?»…

— «С кем говорить мне теперь?» — шепотом повторила Александра и, словно услышав ее, вновь зазвонил телефон, а Тяпа, вдруг подняв голову, зашевелил ушами и даже негромко тявкнул пару раз, изображая из себя серьезную сторожевую собаку.

— Александра, добрый вечер! — голос Онуфриенко в телефонной трубке был, как всегда, бодр. — Я тут, значится, сижу в машине у твоих ворот, — намекнул он на желание зайти в гости.

— Саша! — она не смогла скрыть радость. — Не спрашиваю, откуда ты знаешь о моем приезде, потому что знаю ответ.

— А то! Все ответы — на тонких планах! — весело подтвердил Онуфриенко. — Зашел туда, увидел, что вернулась, понял, что как всегда голодаешь, приехал.

— С едой? — весело поинтересовалась она.

— С едой, — довольным голосом подтвердил Сашечка.

— Сейчас открою, — она направилась на первый этаж, куда, топая лапами по деревянной лестнице, уже успел слететь Тяпа. Нажала кнопку домофона, на экране которого высветилось похожее на пучеглазую рыбу Сашечкино лицо в очках. — Заходи, — пригласила она, нажимая клавишу управления замком калитки.

Онуфриенко вошел в дом с деловым видом, что должно было означать — приехал по необходимости, а не целоваться-обниматься по поводу ее приезда, но вдруг с восторженным воплем «Здравствуй, моя прелесть!» выронил сумку и бухнулся на колени. Александра от неожиданности даже отшатнулась. Щенок же, радостно повизгивая, принялся так самозабвенно лизать гостю лицо, будто встретил горячо любимого родственника, с которым не виделся с прошлой жизни.

— Конфетку, конфетку, — приговаривал Сашечка, одной рукой наглаживая собаку по голове, а другой – шаря по карманам куртки. — Щас дам конфетку, — извлек, наконец, леденец, торопливо сорвал обертку, сначала лизнул сам, а потом протянул щенку, но тот так рьяно клацнул зубами около его пальцев, что Сашечка быстро изменил способ раздачи гостинцев — положил конфетку на ладошку, сложенную лодочкой, и аккуратно причалил ее левым бортом к пристани с острющими зубами. Щенок вначале разинул пасть, чтобы прихватить всю ладонь, но потом, видимо, сообразив, что так до лакомства не добраться, а если и удастся добраться, то вкус угощения с гарниром в виде руки можно и не распробовать, ткнулся мордой, слизнул леденец, торопливо проглотил, пока кормилец не передумал и не съел сам, и вдруг присел на задние лапы и поднял передние, вмиг превратившись в дрессированную цирковую болонку.

— Как тебе не стыдно, Тяпа? — ахнула Александра. — Кто тебя этому научил? Попрошайка! Марш отсюда!

Щенок даже ухом не повел.

— Да ладно тебе, — вступился Сашечка за нового друга. — Сама знаешь, ко мне все животные льнут. У меня поле хорошее, — сказав это, подхватил клетчатую «челночную» сумку, видимо, пришедшую на смену отправленному в отпуск походному рюкзаку, подошел к кухонному прилавку и принялся, к восторгу Тяпы, выкладывать содержимое: кастрюльку в целлофановом пакете, сковородку, накрытую крышкой и тоже упакованную в пакет, баночки с майонезом и маринованными огурчиками и еще множество пакетов и пакетиков, явно наполненных едой и приправами.

— Значится так! Это, — Онуфриенко ткнул пальцем в кастрюльку, — рыба.

— Здравствуй, Саша! — все же решила напомнить о правилах приличия Александра. — Рада тебя видеть, — протянула руку.

— Ой! — опомнился он. — И я тоже. Очень рад, — потряс руку хозяйки. — Так вот, — продолжил пояснения, — рыбу я сам замариновал и пожарил. Маринуется, кстати, очень легко — лучок и лимончик вперемешку со слоями рыбы, то есть рыбка — слой маринада, рыбка — слой маринада. Гм-м, — озадаченно посмотрел на сковородку. — А тут у меня что? — приподнял крышку и, похоже, сам обрадовался увиденному.— Ну да, ну да! Это помидоры, зелень, лук, чеснок. Ешь побольше лука и чеснока. В них — витамины и защита!

— От вампиров и поклонников? — рассмеялась Александра.