Шизофрения. История психиатра, оказавшегося на грани безумия

Встает. Глаза не открываются, хочется спать. С закрытыми бредет на кухню варить кофе. Мокко метит прыгнуть ей на плечо. Но Светлана этого не видит, стоит спиной. Насыпав кофе в кружку, наливает кипяток. Мокко все же прыгает. Светлана Геннадьевна, вздрогнув и выругавшись себе под нос, с трудом удерживает чайник. Такие прыжки – показатель доверия со стороны кошки, она знает, что хозяйка всегда поймает. Нельзя за такое ругать.

Светлана Геннадьевна садится пить кофе. В одной руке кружка, в другой – телефон. Мокко поначалу ложится рядом на стул, но ее это не устраивает: лизнув хозяйке колено, а потом руку, она распластывается на животе и пытается протиснуться между столом и ногой Светланы, чтобы забраться на руки. Кошке неудобно, она выпускает когти, но ползет с завидным упорством.

Наконец цель достигнута. Прижавшись спиной и прикрыв глаза, Мокко заводит кошачью песню. Светлана Геннадьевна откладывает телефон. Город спит. Они вдвоем сидят в полумраке, и только глубокое бархатное мурчание нарушает тишину. За такие моменты хозяйка многое прощает Мокко: ранние подъемы, царапины, разбитые вазы, сворованные сухоцветы из этих ваз, топот по утрам… Кто знает, что творится в маленькой кошачьей головке, но Светлане кажется, что это любовь.

Глава 16

Светлана Геннадьевна приехала на работу с опозданием. Потрепанный вид сигнализировал окружающим о том, что ночь прошла бурно. Было бы не так обидно, если бы это оказалось правдой. Она уже несколько ночей не спит.

– Светик, опять не спала? – Заведующий протянул ей кружку с кофе.

– Да, уже почти трое суток. Пила тералиджен – без эффекта, зопиклон – то же самое[63]. – Врач, обхватив чашку обеими руками, сделала глоток. Крепкий. Остается надеется, что он приведет ее в чувство. – Ладно, что тут у нас?

– Да как обычно. Одна психопатка, одна эндогенная. По поступившим все. Твои пациенты спали как сурки. А тебя хотя рядом клади. Тебе надо поспать.

– Знаю, но не могу. – Светлана Геннадьевна одним глотком допила кофе и отправилась смотреть новеньких.

Женщина, 23 года. Руки исполосованы вдоль и поперек. Поступает повторно.

– Здравствуй, Юля. Меня зовут Светлана Геннадьевна, я… – Ее перебила пациентка.

– Я помню, кто вы.

– Ну и что у нас на этот раз?

– Любовь.

Психиатр бегло просмотрела историю болезни. Эту пациентку Светлана Геннадьевна помнила достаточно хорошо: ее выписали всего пару месяцев назад.

– В истории написано, что ты отправилась на мост топиться. Приехала ты с порезами, как же так вышло?

– Да так. Я выпила немного. Поехала на мост… Написала записку… Предсмертную. – Юля протянула свой паспорт.

– А паспорт мне твой зачем?

– Там записка.

– Вложена, что ли? Так достань, – произнесла врач, не отрываясь от истории болезни.

– Не вложена… Написана.

Светлана Геннадьевна открыла паспорт Юли. Крупным, неразборчивым почерком прямо на первых страницах красовалась надпись: «Вадик, люблю тебя больше жизни! Я так больше не могу! Прощай!»

– Юля, что было дальше?

– Дальше я подумала, что если я так умру, утоплюсь, то Вадик даже и не узнает об этом. Я выпила еще немного…

– И сколько же «немного» у тебя набралось?

– Ну, литра три… Пива…

– И что было дальше?

– Поехала домой, насыпала в ванну лепестки роз и набрала ее. Легла. Порезала вены и сфотографировала. Отправила Вадику. Думала, он приедет ко мне, а этот придурок вызвал скорую. Мне дверь сломали!

– Не повод для гордости. Я так понимаю, с этой любовью все?

– Все. Он придурок. Не ценит мои чувства.

– Вот и славно. Тогда по старой схеме: антидепрессанты, корректоры поведения. Полечимся?

– Конечно, дура.

– Что, прости? – Ей показалось или пациентка назвала ее дурой?

– Конечно, говорю. – Юля встала и пошла в палату.

Усталость дает о себе знать. Дежурства, большая нагрузка, отсутствие сна. Не мудрено, что ей что-то слышится. Еще немного – и видеться начнет.

В сестринскую вошла в сопровождении санитарки вторая поступившая пациентка. И снова знакомое лицо.

– Мария Андреевна, опять?

Мария Андреевна была одной из самых ярких пациенток, что ей довелось видеть. Всегда недобровольная, всегда аффективно заряженная, всегда речь не по существу. Женщина, появившись в сестринской, задрала подол халата, оголив все, что ниже пупка. Белье она нацепила на голову и, такая красивая, пританцовывая, выдала:

– А космолет только вперед! Вставай, страна огромная! – Голос хриплый, видно, с момента поступления не замолкала.

Делать нечего, оформляем. По привычной схеме Светлана Геннадьевна заполнила документы для суда. Это осмотр, в том числе комиссионный, заключения, акты. Все отправила юристам, дальше они уже сами отправят по месту назначения.

Врач обратилась к медсестре:

– Галоперидол внутримышечно с корректором. Тизерцин на ночь[64].

Через двое суток в отделение приехал суд: судья, юрист, адвокат, прокурор. Все они обязаны присутствовать на заседании по поводу недобровольной госпитализации пациентки. Согласно закону о психиатрической помощи, госпитализировать в недобровольном порядке можно в следующих случаях:

А) опасность для себя и/или окружающих;

Б) социальная беспомощность;