Шизофрения. История психиатра, оказавшегося на грани безумия

В) оставление без психиатрической помощи повлечет ухудшение состояния пациента.

Марию Андреевну они всегда госпитализировали по пунктам «а» и «в»: она бывает импульсивна, агрессивна, бросается на окружающих, периодически отказывается по бредовым мотивам от еды, лечение амбулаторно не принимает, врача не посещает. То же поведение наблюдалось и в текущую госпитализацию.

Согласно правилам, первой на слушание пригласили саму пациентку, чтобы она высказалась и ответила на вопросы суда. Мария Андреевна пробыла в зале заседания ровно две минуты. Затем пригласили Светлану Геннадьевну для дачи показаний в качестве свидетеля.

– Заболевание является тяжелым и обусловливает опасность для себя и окружающих, а также существенный вред здоровью больной, если мы оставим ее без психиатрической помощи… – как по нотам докладывала она. Эти фразы и объяснения являются стандартными для подобных судебных заседаний. Меняются только имена, даты и обстоятельства.

Врач вышла из зала. Спустя еще примерно минут 10 заседание подошло к концу. Вердикт оглашается в устной форме врачу, ведь, если суд больницей проигран, в кратчайшие сроки пациента нужно выписать. Дней через 10 приходит официальное решение. Согласно решению суда, Мария Андреевна продолжила пребывание в стационаре и лечение в недобровольном порядке.

Спустя месяц терапии Светлана Геннадьевна выписала Юлю с улучшением. Да, вероятнее всего, она приедет в скором времени вновь, но уж такова доля пациентов с расстройствами личности. Тогда же была проведена повторная врачебная комиссия по вопросу продления сроков недобровольной госпитализации и лечения Марии Андреевны. Женщина осталась еще на месяц в стационаре, так как ее состояние все еще не удалось стабилизировать. Затем она изъявила желание лечиться добровольно и вскоре была выписана с улучшением.

Между тем более всего Светлану Геннадьевну волновало ее собственное состояние. Уже долгое время она не спала полноценно, стала тревожной. Самочувствие явно ухудшалось, но пока свою болезнь она стойко переносила на ногах.

Глава 17

И снова дежурство по больнице. Начать обход Светлана Геннадьевна решила с отделений на окраине территории больницы – стражного[65] и принудительного лечения. Проходишь через пропускной пункт, всюду решетки, и если отделение «принудчиков» больше похоже на гудящий улей, то в стражном царит гробовая тишина: пациенты находятся в камерах под надзором сотрудников полиции. Смотреть никого не нужно (о том, кого смотреть, говорит либо дежурный журнал, либо медсестра отделения), идет дальше.

Детское отделение и отделение неврозов. Этот корпус для нее как родной – именно здесь совсем недавно располагался ковидный госпиталь. Играет музыка, больные бродят по отделению, свободно выходят на улицу – таких порядков, как в остром отделении, здесь нет. В детском тот же муравейник, шум, но отчетливо из общего шума выделяется голос медсестры: «Умылись? Идем за мной!»

Врач вернулась в основное здание больницы. Здесь располагается восемь отделений. Стоило ей войти – вызов: у больной АД 170/100. Пришла, осмотрела: «Доктор, у меня тут мушки, какие-то точки перед глазами, это галлюцинации?» Лечение назначила, давление постепенно снижается. И «галлюцинации» проходят, соответственно.

Следующий вызов: нейролепсия. Парень, 18 лет, первичный. Голова приведена к плечу, вены вздуты, лицо покраснело, тремор языка, ригидность мышц шеи, жевательных и верхнего плечевого пояса. Назначила корректор[66], через час эффекта нет. Добавила диазепам. Спустя час эффект положительный, справились.

Поступивших за сутки было всего двое. Оба с шизофренией, но один с выраженным бредом преследования, а другой еще и с агрессией и четким убеждением, что он здоров и лечиться не нужно.

Ночью Светлана Геннадьевна проснулась от шума и криков в отделении. Сколько можно? За чередой бессонных ночей эта – первая, когда ей удалось быстро уснуть. Едва открыв глаза, набросила халат и отправилась на разведку.

В отделении было тихо. Казалось, все больные спят и источника шума будто и нет. Она решила провести обход. Проходя мимо надзорной палаты, услышала неразборчивый шепот.

Женщина сидела на подоконнике и рисовала какие-то символы на запотевшем стекле. Подойдя ближе, Светлана Геннадьевна смогла разобрать, что именно она говорит.

– Dixi et animam meam salvavi…[67] – Женщина бормотала на латыни.

Я подошла и мягко коснулась ее плеча.

– Извините…

Женщина резко обернулась. Ее зрачки настолько расширились, что почти полностью скрыли радужку. Женщина зловеще улыбнулась.

– Дьявол здесь. Ты слышишь? Слышишь? Он идет за тобой! – прошипела она каким-то нечеловеческим голосом.

Светлана Геннадьевна осмотрелась. Два окна уже были расписаны различными символами, среди которых можно было рассмотреть что-то вроде крестов.

– Вам уже давно пора спать. Пройдите, пожалуйста, на свою кровать. – Врач попыталась увести женщину за собой, но та вырвалась и одним скачком оказалась у противоположной стены. Улыбка не сходила с ее лица. Светлане Геннадьевне стало не по себе.